Глава двадцать вторая

Сожаление иногда причиняет беспокойство, особенно если предпринятые или отложенные меры могут иметь довольно серьезные последствия для тех, кто это сожаление испытывает. Эриенн не доверяла отцу, и если бы он выложил драгоценные сведения шерифу или еще кому-нибудь, то это могло обернуться бедой для любимого ею человека. Она начала опасаться, что слишком поторопилась со своим отказом. Известно, что пасть собаке лучше всего заткнуть куском мяса.

Придя к такому заключению, Эриенн надела платье из голубого переливчатого шелка, лиф которого от высокого воротника до подчеркнуто суженной талии был усеян множеством крошечных кнопочек. Она попросила заложить карету и отправилась в покои супруга сообщить, что поедет навестить родственников. Кристофер занимался хозяйственными счетами, но тут же отодвинул их в сторону, чтобы прильнуть к Эриенн в долгом поцелуе, жар которого должен был целый день напоминать, как страстно Кристофер ждет ее возвращения. Она рассмеялась, когда он прошептал ей на ухо распутное обещание, и удалилась со вздохом, послав от двери воздушный поцелуй. Кристофер любовался покачиванием ее турнюра до тех пор, пока она не скрылась из виду, после чего испытал чуть ли не физическую боль от необходимости вернуться к сухим, скучным цифрам, записанным на пергаменте.

Весна раскрасила северные края в яркие цвета. Холмы стали зеленее, небо голубее, а речки и журчащие ручейки, несущиеся по каменистому дну, зазвенели звонче. Беззаботный, легкий ветерок гнал в вышине белые, пушистые облака, и от его прикосновений ерошилась короткая, молодая травка. В такой день приятно совершить прогулку, и держа путь на юг, Эриенн надеялась, что посещение дома не испортит ей настроения.

Тревога, которая не оставляла ее после отъезда отца неделю назад из Сэкстон-холла, несколько ослабла, когда вдали показался Мобри. Колеса экипажа прогремели по мосту, и Гэннер остановил лошадей перед знакомым домиком. Лакей спрыгнул вниз и поспешил открыть дверь и опустить ступеньку для своей хозяйки.

С тех пор как Эриенн покинула это жилище, мысленно она представляла его неизменным. Сейчас, несмотря на то что прошло лишь несколько месяцев, фасад показался ей чужим. Маленький садик перед домом по весне в порядок приведен не был, и высохшие стебли прошлогодних цветов печально напоминали об их прежней красоте.

Попросив Тэннера подождать, Эриенн подошла к двери и сбросила капюшон с головы. Она медлила, стоя на крыльце с поднятой рукою и вспоминая то время, когда тут впервые появился Кристофер и сердце ее забилось в надежде, что он станет ее избранником. Эти воспоминания вызвали у Эриенн улыбку. В отличие от вереницы кавалеров, представляемых отцом, Кристофер казался галантным рыцарем.

Она слегка постучала костяшками пальцев и через мгновение услышала приближающиеся к двери шаги. Дверь распахнулась, и появилась неряшливая фигура Эйвери. Длинная пола ночной рубахи была небрежно заправлена в расстегнутые панталоны, которые болтались на рваных помочах, и все это источало кислый запах пота и эля. При виде Эриенн на небритом лице тут же отразилось изумление, после чего на губах заиграла почти ехидная усмешка.

— Леди Сэкстон! — Он сделал шаг назад и широко взмахнул рукою, приглашая ее шутовским жестом. — Не соизволите ли посетить мое скромное жилище?

Войдя внутрь, Эриенн быстро окинула взглядом беспорядок, царивший в комнатах. Сразу же стало ясно, что отец не имеет честолюбивых планов обустроить свой дом каким-либо иным способом, чем тот, к которому он прибегал.

— Ты приехала навестить меня или же хочешь увидеться с Фэрреллом? Мальчик отправился в Йорк, и одному Богу известно, когда он вернется.

— Я приехала к вам, отец.

— О?

Эйвери закрыл дверь и, обойдя Эриенн, уставился на нее, будто ему было трудно поверить в то, что он услышал.