— Специалист по недвижимости, — представился Букатин не без юмора. — Можете звать меня Леонид Андреевич…

— Очень приятно. Вадим. — Парень протянул Букатину через столик неожиданно жесткую ладонь. — Так вот, Леонид Андреевич, насчет состояния вы как в воду глядите, но только, представьте, состоянием этим отныне буду владеть не я один, а всё человечество!

— Вот как? — осторожно спросил Букатин. И чуть было не ляпнул: «Так чему же вы тогда радуетесь?», но вовремя сдержался. С этими так нельзя, у них какое-то совершенно извращенное представление о счастье и о том, чему следует радоваться, а чему — печалиться.

— Ну да! — воскликнул Вадим, от полноты чувств забывая о своем остывающем втором. — Понимаете, просто когда очень долго над чем-нибудь работаешь, мучаешься, не спишь ночами, перебираешь мысленно разные варианты решения задачи, то потом, когда эту задачу все-таки удается решить, ты чувствуешь себя… самим Господом Богом!

— Вы, наверное, ученый? — хитро предположил Букатин.

— Как вы угадали?

— У вас на лице написано, — пошутил Четверик, копаясь в своем воображаемом арсенале средств, способных заставить собеседника проболтаться. Деньги? Не тот случай… Женщины? Тоже вряд ли, такие по шлюхам не шатаются… Может, взять его на испуг, прикинувшись резидентом заморской разведки, в присутствии которого этот умник с понятиями младенца допустил разглашение государственной тайны? Нет, рискованно… Или просто напоить его? — Кстати, не знаю, как у вас, ученых, но все остальное население имеет славный обычай отмечать свои успехи… впрочем, как и неудачи… Вы коньяк пьете или предпочитаете виски?

Вадим смутился.

— Да я бы рад, — сказал он, — но у меня сейчас обеденный перерыв, а потом я должен вернуться в лабораторию и закончить работу…

— Ерунда, ерунда, — напористо сказал Букатин, роясь в своем портфельчике. НЗ для таких случаев у него всегда было при себе. — Мы же не напиваться собираемся… по три капли всего. — Он поставил на столик бутылку настоящего, а не метагликолевого, «Арарата» и две рюмочки из небьющегося стекла. — Позвольте, я сделаю шторочку… на всякий случай… — Леонид повернул верньер тонировки стекла кабины, и оно потемнело снаружи, отрезая их от остального зала, хотя сами они могли всех видеть.

Вадим с брезгливым сомнением расматривал коньяк в своей рюмке.

— Вообще-то я не пью, — заявил он. — Может, не надо?

— Надо, надо, — авторитетно заявил Букатин. — И не кокетничайте: лаборанты все пьют!.. — Он поднял свою рюмку. — Ну, поехали? За ваше грандиозное открытие!..

Он опрокинул в себя коньяк и запил большим глотком из кружки. Вадим пригубил и поставил рюмку на столик.

— Тут вы опять правы, уважаемый Леонид Андреевич, — сморщившись, перехваченным голосом просипел он и наугад ткнул вилкой в свою тарелку, чтобы закусить. — Лаборанты, к сожалению, у нас, в большинстве своем, склонны воздавать должное Бахусу… в том числе — в рабочее время… но доктору наук не пристало быть пьяницей.

Букатин чуть не подавился куском каррила.

— А вы — доктор?! — искренне удивился он.

— С прошлого понедельника, — скромно потупился Вадим. — Наконец-то удалось развязаться с диссертацией и защититься…

— И по каким наукам? — спросил Букатин.