— Нет, Тополь Артемьевич, это исключено. Твердохлеб тогда сработал чисто. Не то что у Найвина, у милиции и то никаких подозрений не возникло… Нет, знать Виктор ничего не может, он может только подозревать да догадываться. А это гораздо хуже, Тополь Артемьевич. Когда человек остается один на один с подозрениями, он способен больше поверить в выдумку, чем в правду…

— Ну-ну, — проворчал Тополь Артемьевич, — не философствуй, Вик, а то я совсем себя дураком почувствую…

— А это не я сказал, Тополь Артемьевич, — парировал Мадин. — Это еще Шопенгауэр говаривал…

Они помолчали.

— Ну, ясно, — сказал Тополь Артемьевич, грузно ворочаясь в кресле. — Значит, ты предлагаешь в профилактических целях этого самого Найвина убрать? — Мадин сделал неопределенную гримасу. — А вот его непосредственный начальник Антон, между прочим, по-другому считает… Вот, почитай-ка, что он пишет в докладной.

Тополь Артемьевич подтолкнул к Мадину по столу красную кожаную папку, но Мадин не стал открывать ее.

— Да знаю я, что там Антон пишет, — с досадой сказал он. — Что парень толковый, умница, аналитик первого класса, и это всё правильно и соответствует… Но вы поймите, Тополь Артемьевич, что мне положено предусматривать самые худшие исходы, в том числе и по кадровой линии. Ведь контора наша с каждым днем становится все прозрачнее и прозрачнее, и мне, как ответственному за режим секретности, все труднее становится держать светомаскировку!.. А Антону нужны люди, чтобы за свою работу отчитываться!..

— Ну ладно, ладно, — поднял руку Тополь Артемьевич и хрипло откашлялся.

— Что ты закипел, как чайник без воды? Давай мы с тобой так порешим… Кому-то из своих людей в будушем поставь задачу раскопать архивы и узнать, что с этим Найвиным будет. Если брякнет его в ближайшем будущем скоропостижная смерть при очень естественных обстоятельствах — значит, ты был прав, Вик, и твое предложение мы и удовлетворим, а если нет… — Он красноречиво развел руками. — На нет и суда нет.

— Но ведь это ничего нам не даст, — торопливо сказал Мадин. — А что, если Найвин будет много лет работать тихой сапой на кого-нибудь еще, кроме Ассоциации? Как мы его вычислим тогда?

— А вы всю его судьбу проследите, — посоветовал Тополь Артемьевич. — Черт его знает, может, это что-то и даст… У тебя еще что-то есть ко мне?

Мадин покрутил головой, но больше спорить не стал. Он знал, что с Тополем Артемьевичем спорить бесполезно, это Арвину Павловичу можно было безбоязненно с пеной у рта доказывать свою правоту.

— Есть, — сказал он. — Совсем маленький вопросик… Собственно, я и сам бы справился, но просто чтоб вы тоже были в курсе… Помните, два года назад мы взяли Наблюдателя благодаря звонку одной женщины? Нам тогда еще повезло, что она позвонила именно по тому телефону, который мы дали телевизионщикам для объявления, а не по ноль-два…

Тополь Артемьевич побарабанил пальцами по краю стола, наморщив лоб, чтобы изобразить напряженную работу мысли. Ни черта он, конечно, уже не помнил.

— И что? — наконец, осведомился он.

— Дело в том, что эта гражданка вновь прорйзалась. Только теперь она хочет узнать, что, мол, стало с тем преступником, которого она добросовестно выдала нам… Неужели, мол, его еще даже не судили? А если суд уже был, то каков был приговор и где, в какой колонии он теперь отбывает срок — и так далее, и тому подобное… И наше счастье, что со всеми этими вопросами женщина попала не к посторонним, а опять же к нашим людям в официальных органах… Представляете, как можно было бы на ровном месте упасть?

Тополь Артемьевич шумно вздохнул.