Ольга вдруг положила свою ладонь на его руку.

— Гера, — сказала она дрогнувшим голосом, — а может, не надо?.. Ну, что мы, не перебьемся, что ли? Я же у Лидии Петровны из восемнадцатой квартиры могу занять, у них всегда деньги водятся… А то я буду за тебя переживать!

— А зачем за меня переживать? — удивился Ставров. — Не первый раз ведь выезжаю… Да и что может со мной случиться, а? — Он повел плечами, словно приглашая полюбоваться на его мышцы и убедиться, что ему ничего не грозит.

— Ничего, солнышко, не переживай, мы же и не такое видали!..

На мгновение он вновь увидел то, что ему пришлось повидать всего каких-то пару лет назад, и криво усмехнулся. Да, странно все-таки устроен человек. Если бы кто-то десять лет назад сказал новоиспеченному командиру взвода внутренних войск лейтенанту Ставрову, что он будет с опаской относиться к перемещению по вечерней Москве — и даже не пешком, а на личном автотранспорте — Георгий ни за что бы этому не поверил. Однако, бравады бравадами, а сейчас так оно и выходило…

Потому что неизвестно, где было страшнее — на войне, где тебя в любой момент мог наповал укокошить спрятавшийся в здании через дорогу снайпер, или здесь, в мирной столице, когда любой человек, попросивший подвезти его, может накинуть тебе на горло гитарную струну или ткнуть в бок самодельной заточкой или стальной спицей. Просто так, ни за что, и если даже выяснится потом, что был он наркоманом, маньяком или просто пьяным хулиганом, — разве твоим осиротевшим близким от этого будет легче?..

Вот почему, всякий раз, собираясь на «халтуру», Ставров чувствовал себя так, словно действительно отправлялся на выполнение боевой задачи. Тем более, что со стороны Ольги и Капки на него так и сыпались ЦУ. Лишние документы с собой не брать!.. Проверить экипировку и боекомплект в виде свертка с бутербродами и баллончика со слезоточивым газом с просроченной датой годности! Через каждый час докладывать обстановку по телефону-автомату! Не задерживаться допоздна. А самое главное — вернуться домой живым и, желательно, невредимым. Не говоря уж о том, чтобы — трезвым… Тут Ольга смахнула с глаз отнюдь не притворную слезу, крепко обняла и поцеловала Ставрова в губы. А ревнивая Капка с нарочитой обидой протянула:

— Ну вот, опять целуетесь! Как меня — так никто не обнимает, а как маму — всегда пожалуйста!..

— Что за дела, дочь? — укоризненно одернула ее Ольга. — Что ж, по-твоему, папа не имеет право обнять и поцеловать свою любимую женщину?

— А я, значит, для него — не любимая?! — картинно подбоченилась Капка.

— Но ты же не женщина!

Подавить начинающуюся перепалку между «женщинами» в самом зародыше можно было лишь многократно испытанным способом: уйти поскорее с глаз долой…

— Ну, пока, галчата! — махнул рукой на прощание Ставров и шагнул в кабину лифта, услужливо распахнувшую перед ним исписанные несмываемой аэрозольной краской двери.

Самое интересное, что потом, много-много лет спустя, заново переживая тот вечер, Георгий Ставров никак не мог вспомнить, было ли у него тогда хоть какое-нибудь предчувствие или нет?

Глава 2

Ощущение того, что он едет сейчас по Москве не на стареньких «Жигулях» с проржавевшими почти до дырок передними крыльями и гнилыми порожками, а на обляпанном снаружи грязью, а изнутри — пролитой в тряске тушенкой бронетранспортере, то и дело преследовало его в ту ночь.