— Что вы, начальник!.. Какой такой Эльф? И понятия не имею, о чем вы…

Ой-ой-ой, только не бейте!..

Это — реакция на вторую зуботычину со стороны майора. Сейчас следует рухнуть на пол, как бы будучи сбитым ударом, и начать ползать, цепляясь за ноги Звягинцева.

Противно, конечно, но надо играть свою роль до самой последней минуты, чтобы майор ничего не заподозрил.

Интересно, будет он меня еще допрашивать насчет Эльфа или в его распоряжении времени маловато?

Звягинцев, словно читая мысли Ставрова, пнул его в грудь, чтобы освободить свои ноги от цепких рук пресмыкающегося перед ним задержанного и достал из кармана брюк нож. Нажал кнопку в рукоятке — тут же выскочило матово блестящее лезвие.

Разумеется, Ставров не поверил в то, что майор настолько глуп, чтобы прирезать его, как барана, но, тем не менее, положение обязывало Георгия заорать благим матом:

— Ты что, нача-альник, офонарел?.. Ты не имеешь права, поял? За что ты меня хочешь замочить, мент проклятый? Я сейчас охрану позову, поял?

Звягинцев ощерился одним углом рта.

— Можешь орать, сколько твоей поганой душе угодно, — сказал он. — Тебя все равно никто не услышит. — («Вот он и подтвердил, что надзиратель на своем посту отсутствует. Значит, действительно собирается убрать меня, но, конечно же, так, чтобы потом никто не заподозрил неестественность моей смерти»). — Снимай рубаху!

— З-зачем? — начиная заикаться, с огромным ужасом в широко распахнутых глазах спросил Ставров.

— Снимай, я сказал!.. Или ножичком тебя пощекотать?

Звягинцев сделал вид, будто собирается кольнуть Ставрова ножом под ребра.

Георгий на четвереньках отскочил к лежаку и, преувеличенно дрожа и то и дело шмыгая носом, принялся снимать рубашку. Он уже знал, что задумал его противник.

Рубаха была сделана из плотной байковой ткани. Достаточно порвать ее на длинные лоскуты, чтобы изготовить некое подобие веревки. А затем — один конец на шею, а другой, уже после удушения, закрепить на решетке, которая закрывает крошечное оконце под потолком камеры — дотянуться до него можно, встав на цыпочки на бетонные нары…

— Быстрее! — скомандовал Звягинцев и угрожающе повел ножом в сторону Ставрова. — Что ты возишься, как сонная муха?

А ведь он прав, время надо экономить, а не то вот-вот вернется дежурный по камерам, ведь не навсегда же майор его отослал куда-то!..

— Ну ладно, — сказал он своим естественным голосом, переставая расстегивать пуговицы на рубашке и поднимаясь на ноги. — Пора заканчивать эту комедию, майор Звягинцев!

Челюсть у начальника отделения отвалилась вниз, но не более, чем на несколько секунд.

— Что-о-о? — протянул Звягинцев. — Что ты сказал, гнида?

— Моя фамилия — Ставров, — сказал Георгий. — Я работаю в отделе по особо тяжким преступлениям управления ФСБ по городу Москве… Мое пребывание в этой камере является частью операции, с целью ликвидации той шайки по сбыту наркотиков, которой вы имеете честь руководить!.. Вчера мы обработали Эльфа, и он нам всё про вас выложил…

Больше Ставров ничего сказать не успел, потому что майор приступил к делу.

Естественно, ему было уже не до того, чтобы пытаться изобразить самоубийство узника шестой камеры. Надо было как можно скорее убрать «эфэсбешника», а потом пуститься в бега и исчезнуть, затеряться на просторах нашей бескрайней Родины!..

Поэтому Звягинцев применил то, что у него было под рукой, а точнее — в руке. Тот самый ножичек, которым он хотел вначале лишь попугать Ставрова да надрезать ткань рубахи для последующего разрыва на лоскуты.