— Так вот откуда взялись слухи про призраков, — сказал Перельман.

— Совершенно согласна. Как бы то ни было, ремонт был выполнен, а улики так никто и не обнаружил. Для мистера Уилкинсона это, конечно, стало большим облегчением, но прошло несколько лет, и ньюйоркец, который так и не смог осуществить свою мечту и открыть в доме гостиницу, получил соблазнительное предложение от застройщика. После долгих споров с историческим обществом дом был приговорен к сносу. Все страхи Уилкинсона снова вернулись к нему: он решил, что уж теперь-то медицинские инструменты со следами его крови обязательно будут обнаружены. У него не оставалось другого выбора, кроме как попытаться снова добраться до улики.

Констанс сделала небольшую паузу и обвела взглядом своих слушателей.

— На этот раз, однако, он проявил бóльшую осторожность. Он знал про выложенный кирпичом прокоп вдоль невидимой с дороги стороны дома, где планировали сделать дополнительный выход из подвала, но так его и не сделали. Мистер Уилкинсон купил необходимые инструменты и научился работать с ним. Потом — всего за несколько дней до запланированного начала сноса, чтобы убедиться, что на сей раз никаких сквоттеров нет, — он вернулся в своем костюме бродяги. Представьте его смятение, когда он обнаружил, что вместо сквоттеров в доме живут арендаторы, иными словами — мы. Поэтому ему пришлось работать очень медленно и тихо… невидимым, обычно по ночам. К несчастью для него, я услышала слабый стук. А поскольку идея призраков представлялась мне маловероятной и совсем не пугающей и поскольку у меня было свободное время, я решила заняться расследованием. И вот к чему мы пришли.

Она кивнула в сторону своего пленника:

— Джентльмены — Рэндалл Уилкинсон.

За этим объяснением наступило короткое молчание, которое нарушил Пендергаст:

— Brava, Констанс.

— Подумать только: все это время он был жив, — задумчиво проговорил Перельман.

— Ecce homo, — сказала Констанс, поведя рукой в сторону Уилкинсона.

— И что мы теперь будем с ним делать? — спросил Перельман, помолчав. — Мне приходит в голову много законов, которые были нарушены: страховое мошенничество, заговор, уход от налогов, мошенническим способом полученное свидетельство о смерти, финансовое мошенничество… список преступлений совершенно поразительный.

— Сколько денег вы получили? — спросила Констанс у Уилкинсона.

Уилкинсон впервые заговорил. У него оказался низкий, почти мелодичный голос.

— Два миллиона по страховке. Сестра получила дом — это была часть договоренности, плюс полмиллиона. Мне досталось полтора миллиона.

— Что случилось с деньгами вашей сестры после ее смерти?

— Узнав, что у нее рак, она стала переправлять деньги частями на офшорный счет, с которого я их впоследствии снял. Детей у нее не было.

— У вас была преданная сестра, — заметил Пендергаст.

— Мы были очень близки.

— И сколько у вас осталось? — спросила Констанс.

Пауза.

— Примерно миллион двести тысяч.

Констанс повернулась к Перельману:

— Шеф Перельман, вы знаете приблизительно, сколько нужно собрать денег историческому обществу, чтобы купить и отремонтировать этот дом?

Еще одна короткая пауза, во время которой Колдмун услышал, как Пендергаст сказал Констанс что-то по-латыни. Она улыбнулась, словно услышала комплимент.

— Около миллиона, плюс-минус, — ответил Перельман.

— Интересное совпадение, — заметила Констанс. — И вот я спрашиваю: не хочет ли мистер Уилкинсон сделать анонимное пожертвование историческому обществу в обмен на свободу?

Тишина длилась около минуты.