Перельман не знал, то ли удивляться, то ли чувствовать себя польщенным тем, что этот агент потратил время, чтобы раскопать его прошлое.

— Есть такая вещь — экзистенциальный кризис. У меня он случился во время подготовки магистерской диссертации. Я не знал, кем мне хочется быть — кантором, талмудистом, бродячим менестрелем или еще кем-то. Мысль о том, чтобы стать варваром, тоже меня привлекала — я бы неплохо пограбил Рим, — жаль только, время прошло. Но да, я оставил восточное побережье, пошел на запад и добрался до Северной Калифорнии. И там, в секвойном лесу округа Гумбольдт я стал свидетелем грозившего перейти в беспорядки противостояния между лесорубами и несколькими защитниками окружающей среды, разбившими лагерь на ветвях деревьев. Не спрашивайте меня почему, но я вдруг понял, что прибыл к месту назначения. Тут существовали две противостоящие друг другу силы — закон и защитники природы, — и я не знал, на чью сторону мне хочется встать.

— Что вы выбрали в конце концов?

— Ни то ни другое. Я стал посредником, занял ничейную позицию и разговаривал с обеими сторонами. Я понимал: обе по-своему правы, нехорошо нарушать закон, но нельзя и уничтожать природу ради выгоды. Я поступил в Федеральное лесное управление. Мне казалось, что в этом качестве я лучше всего смогу посредничать. А оттуда я уже как-то перекочевал в правоохранительные органы.

— Полагаю, это тоже своего рода посредничество.

Перельман усмехнулся:

— Некоторые законы глупы. Некоторые люди глупы. Моя работа состоит в том, чтобы показать людям, почему мирное сосуществование лучше, чем противостояние или тюрьма.

— Магистр дзена с полицейским жетоном.

— Но иногда мне приходится повышать голос.

— И Санибел оказался подходящим выбором?

— Я не планировал приезжать сюда. Но одно цеплялось за другое. И если честно, я родился для того, чтобы жить в таком месте.

Они миновали пропускной пункт, проехали по мосту и остановились у командного пункта на парковке Тёрнер-бич. Берег все еще оставался перекрытым, но бóльшая часть тяжелой работы уже была проделана. Несколько криминалистов продолжали обшаривать окрестности, копаться в песке. Катера береговой охраны патрулировали в водах за волноломом, не подпуская флотилию прогулочных судов.

Они вышли из машины, и Пендергаст замер на мгновение, оглядывая место действия своими необычными серебристо-голубыми глазами.

В командной палатке находились несколько сотрудников департамента санитарии и несколько полицейских Перельмана, включая сержанта по имени Крэнфилд. Они сидели за складным столом и пили кофе. Когда появились Пендергаст и Перельман, люди за столом начали вставать.

Перельман дал им знак сидеть.

— Это агент Пендергаст из ФБР. Некоторые из вас, возможно, встречались с ним вчера. — Он обратился к Крэнфилду: — Еще какой-нибудь ужас прибило к берегу?

— За последние восемь часов всего один обрубок.

— А в остальном?

— Обычное недовольство с проездом, зеваки и любопытные журналисты.

Перельман кивнул:

— Оставляем наш статус в положении желтого уровня. Мы вернемся к этому вопросу через двенадцать часов. — Он повернулся к Пендергасту. — Значит, хотите прогуляться?

Они ступили под безжалостное солнце, пересекли асфальт, поднырнули под желтую ленту и вышли на песок. Пендергаст снова остановился.

— Горько видеть столько мусора в таком прекрасном месте, — сказал он.

— Место преступления, на котором еще работают криминалисты, не подлежит очистке. Мы не могли запустить механические грабли, после того как все это началось.

— Похоже, все важные вещественные доказательства уже найдены.