Антон Соловьев. Злая сказка
Все мы мечтали с веревкой на шее Фернандо Робьеро. Вкус вечности
ПРОЛОГ
В Москве пошел первый снег. Белоснежные хлопья падали на асфальт, оставляя мокрые лужицы. Снег шел как сплошная завеса, и казалось, что ты тонешь в этой густой белой кисее. Я стоял на углу дома и наблюдал за подъездом, знакомым до боли. Олег и Игорь вышли не спеша. Олег вынул из кармана трубку и набил ее табаком. Игорь достал пачку сигарет и закурил. Я вставил наушник в ухо. Послышался привычный треск, а затем я услышал голос Игоря: – Давай, Олег, я пойду. – Счастливо тебе, до встречи. – Не знаю насчет встречи. Я устал. Очень устал от всего этого. Бессмертные... Бездна... Как бы мне хотелось не верить во все это. Как бы хотелось... Ты говорил, что у Посланника есть право на одну спокойную жизнь... – Говорил... – Я ухожу, Олег, понимаешь, совсем ухожу. Я хочу жениться и иметь детей, работать в своей конторе и не думать о том, что впереди меня ждет только Битва. Я ухожу, так как считаю, что мое обучение окончено. – Так и есть. Помнишь, я тебе говорил, что смысл твоего ученичества – это найти свой собственный путь, каким бы он ни был. – Посланник за себя решает сам. – Ты это хорошо усвоил. Прощай. – Прощай.. Игорь медленно растворялся в белой кисее. Олег смотрел ему вслед и курил трубку. Издали мне трудно было разглядеть выражение его лица, но я готов был поклясться, что он улыбается. Я решил... Нет, я вправду решил подойти. Коль меня выперли из наблюдателей, то я ничего теперь уже не теряю. Да и потом, мне просто интересно. Интересно узнать, ради чего я угробил столько времени. Ради надменных придурков, которым выпал счастливый билет и они могут жить столько, сколько сами захотят, или же все‑таки в этом есть какой‑то тайный смысл, а такие, как Олег, глубоко несчастны. Ведь не зря профессор Толкин писал, что смерть человека – это именно дар Творца. Я подошел. Как глупо я, наверное, смотрелся со стороны. В своей черной рокерской кожанке и армейских ботинках подходить к Олегу, который, даже выходя проводить от подъезда друга, одевается, по моим меркам, как на праздник: Впрочем... А что – впрочем? Это все дело бессмертных. А я теперь самый обычный человек. Обычный, если когда‑нибудь пройдет действие этих чертовых таблеток. – Извините, у вас нет зажигалки? Олег порылся в кармане пальто и протянул мне зажигалку. – Спасибо. – Я прикурил. – Не за что, наблюдатель. – Олег усмехнулся, я тоже ответил ему ухмылкой. – Поговорим, бессмертный? – Поговорим... Только что ты хочешь услышать? Я молчал. Действительно – что? – Хочешь, я расскажу тебе, каково это – быть бессмертным? Расскажу про столетия одиночества и непонятной тоски. Про то, как в Египте появился странный философ‑бродяга, который стал святым Антонием. Про короля Артура и рыцарей Круглого стола. Ведь это все было на самом деле. Почти, – Олег усмехнулся, – как у Марка Твена. Хочешь, расскажу, как стоял за спиной Аттилы Гунна и смотрел на горящий Рим. И про жаркое солнце Палестины, и про то, как я хоронил в пустыне своего друга. Расскажу про развевающееся на ветру знамя крестоносцев и как был потерян Иерусалим... Хочешь, расскажу о других мирах, где все почти так же, как здесь, разве что другой рисунок горит на ночном небе. – Я хотел бы услышать историю с самого начала. – Что ж, пошли со мной, и ты ее услышишь. Только это будет сказка. Злая сказка. – Но у этой сказки хороший конец? – Думаю, что да, но сказка от этого не станет добрее. Тем более что ей еще далеко до конца. |
