— Что?

Они стояли под огромным замшелым деревом: Жасмина смотрела на Клода взглядом, полным любви, и теплый ароматный ветерок шевелил складки ее платья.

Они долго молчали. Наконец с болью в голосе он произнес:

— Я любил только один раз, моя дорогая. Моя семья переехала сюда из Франции четырнадцать лет назад. С нами приехала девушка, которую я любил. Габриэль было пятнадцать, когда мы приехали сюда. — Клод остановился, потом продолжал вдруг охрипшим голосом: — Через три месяца после нашего приезда разразилась эпидемия скарлатины. Я потерял всю свою семью, а также мою Габриэль.

— О, Клод! — воскликнула Жасмина, беря его за рукав. — Как ужасно! Я вам так сочувствую!

Он отвернулся от нее, его плечи задрожали.

— С тех пор меня мучает чувство вины.

— Вины?! — воскликнула Жасмина. — Почему вас должно мучить чувство вины? Разве вы в чем-то виноваты?

Он резко повернулся к ней.

— Да! Знаете, это я настоял на том, чтобы Габриэль приехала сюда со мной, хотя она хотела, чтобы мы остались во Франции. Если бы она не поехала со мной, она была бы сейчас жива! — с чувством продолжал он. — Я поклялся на ее могиле, что обреку себя на одиночество в наказание за ее смерть в надежде, что когда-нибудь соединюсь с моей любимой на небесах…

Он подошел к Жасмине ближе, взял ее за плечи и продолжал прерывающимся голосом: — Это было четырнадцать лет назад. И ни разу с тех пор я не пожалел о своем решении, пока не увидел вас в прошлую пятницу.

Волна радости охватила Жасмину: — Клод, вы имеете в виду?..

Его сильные пальцы сдавили ее лопатки, почти причиняя ей боль.

— Да, моя дорогая, я хочу, чтобы ты была моей женой, и я думаю, даже бедная Габриэль согласилась бы, что я достаточно страдал. Прекрати мои страдания — поедем со мной в Луизиану!

Пытаясь сдержать слезы, Жасмина смотрела на Клода в изумлении, пока их губы не соединились. Его решительность заставила ее сердце бешено забиться. Его горячие губы были прижаты к ее нежному невинному рту, а его язык пил сладкий нектар в его глубине. Жасмина была так потрясена, что прильнула к нему всем телом. Когда она почувствовала губы Клода на своей мокрой от слез щеке, она уже задыхалась и почти потеряла способность думать. Его руки сильно сжимали ее тонкую талию, а его крепкое тело было плотно прижато к ее хрупкому стану и нежной груди.

— Это все так неожиданно… — наконец смогла выговорить она.

— Не так уж и неожиданно, моя дорогая, — сказал он. — Мы многое узнали друг о друге за эти несколько дней. Кроме того, когда я увидел тебя на прошлой неделе, я сразу понял, что ты создана для меня.

Она отстранилась и спросила тихим голосом:

— Я похожа на нее?

Немного отступив, он с улыбкой посмотрел на Жасмину и вытер слезинку на ее порозовевшей щеке.

— Нет, пусть тебя это не тревожит! Габриэль была небольшого роста и с темными волосами. А ты — ты любовь всей моей жизни, о которой я и мечтать не мог и которую мне опять послал Господь.

— О, Клод! — прошептала Жасмина, когда жаркие, чувственные губы француза прижались опять к ее губам.

Наконец они нехотя разжали объятия.

— Ты поедешь со мной? — спросил Клод, умоляюще глядя на нее своими черными глазами. Увидев, что она нахмурилась и прикусила губу, он добавил: — Дорогая моя, в чем дело?

— Клод, я в трауре, — беспомощно ответила она.

— Дорогая, бывают случаи, когда условности не обязательно, даже не следует, соблюдать. Скорбь превращается в жестокость, если она мешает двум людям познать самое большое счастье в их жизни.