– Вы испугали меня, Дмитрий Иванович!

Музыка на мгновение замерла.

– Ради Бога, прошу меня простить! Я не хотел, чтобы прервались эти чарующие звуки!

– Ой, не лукавьте! – Она погрозила маленьким пальчиком. – Варвара Платоновна играет лучше меня.

– Вас нельзя сравнивать, вы такие разные, что даже одна и та же музыка звучит у каждой по-особенному. Вы, Маргарита Павловна, придаете музыке удивительную нежность, я бы даже сказал трепетность.

Маргарита улыбнулась благодарно. Она знала, что Гривин не знаток музыки и что он напрочь лишен слуха, но ей приятны были его слова, потому что до сих пор было принято хвалить только музицирование Варвары. Она хотела продолжить игру, но музыка не шла на ум, ноты забывались. Она стала сбиваться и со смехом захлопнула крышку рояля:

– Вы смутили меня, Дмитрий Иванович! Не могу более!

Она встала со стула и прошлась по гостиной.

Дмитрий с удовольствием наблюдал ее кошачью грацию, колыханье легкого летнего платья, манящего своей обманчивой прозрачностью.

Оба были смущены, разговор не клеился. Поговорили о книгах. Маргарита поведала своему собеседнику о том, что обожает сочинения господина Дюма-отца.

– Тогда позвольте мне называть вас Марго… королева Марго.

– Какая же я королева без королевства? – удивилась девушка.

– Вы королева моей души! – И Дмитрий изобразил шутливый галантный поклон, помахав в воздухе воображаемой шляпой.

Маргарита подхватила шутку и ответила глубоким реверансом. Они оба расхохотались и вышли на террасу.

Навстречу ударил жаркий воздух, одуряюще пахло травой.

– Отчего мне кажется, что я только теперь узнал вас? – тихо спросил Дмитрий.

– Вы смотрели на предмет, а не на его тень, – грустно ответила Маргарита.

– Нет, вы несправедливы к себе! – горячо воскликнул Гривин. – Не все то золото, что блестит. – И он осторожно взял ее руку, поднес ее к своим губам и стал целовать пальчики, сначала нежно, а затем все более страстно. Девушка оставалась неподвижна. Гривину очень хотелось впиться губами в пленительную шейку, прячущуюся в кружеве воротничка, добраться до ароматных губ, нетронутых помадой, но он боялся испугать и оскорбить Марго. Наконец она вышла из сладостного оцепенения и, отстранясь, произнесла почти сухо:

– Уж не надеетесь ли вы, Дмитрий Иванович, найти тут легкую добычу?

– Помилуй Бог! – Дмитрий был обижен или сделал вид, что обижен. – Я не хотел вас оскорбить. Я прекрасно понимаю, что за вас есть кому вступиться. Платон Петрович защитит вас от всяческих домогательств, так же как и свою дочь.

Вероятно, я был очень нелеп, может, даже груб, простите меня.

С этими словами Гривин поклонился растерянной Маргарите и быстро пошел прочь. Оставшись одна, бедная девушка разрыдалась. Как глупо все произошло! Не так все представляла она в своих мечтах! Теперь он точно больше не заговорит с ней никогда! Плача, Маргарита бросилась в свою комнату. Она очень боялась, что кто-либо увидит ее слезы, и начнутся расспросы.

Оказавшись у себя, она немного поуспокоилась.

Почему она повела себя столь сурово, хотя Гривин давно будил в ней самые нежные чувства?

Сирота слишком хорошо знала, какая судьба бывает у девушек, живущих на чужих хлебах, если они проявят легкомысленность и поверят красивым словам и посулам.