Её пробрало внутренним холодом до самых костей.

    -  А это плохо или хорошо?

    -  Как тебе сказать… С одной стороны, вредоносные чары ему не страшны, а с другой, раны его не вылечить магией. Теперь я понимаю, почему мои настои никак не сказались на твоей памяти.

    Хелит через силу улыбнулась. От снадобий Гвифина ей всегда так сладко спалось, что даже снов не снилось. Какая уж тут память? Но все же приятно, что приютившие её люди не остались равнодушны к её беде. Словами не описать, до чего противно ничего не помнить о себе, о том, каковы твои привычки и наклонности. Воспоминания и есть та точка опоры, которая делает человека тем, кто он есть.

    -  Ну не плачь, все уже кончилось, - погладил её по голове ведун.

    Хелит сама не заметила, когда начала тихонько всхлипывать. От пережитого потрясения, от жалости к себе, от невозможности вернуть себе личность.

    «Ты никакая, ты - пустое место, чистый лист. Каждый напишет в твоей душе, что пожелает. Насколько же мало оказалось тебя, когда от прошлого ничего не осталось! Значит, там и не было ничего стоящего!» - жестоко объявила себе Хелит, закрывая лицо ладонями.

    Она не видела, как многозначительно посмотрел на Дайгир ведун. Мол, эти мне благородные утонченные девицы, сами не знают чего им надо.

    -  Я тебе руки перевяжу осторожненько, и пойдешь помогать девушкам, - сварливо заявил Гвифин, полагая, что полезное занятие и помощь другим - лучшее средство от меланхолии.

    Не будь у Мэя руки заняты мечом и кинжалом, они бы дрожали от ярости и гнева.

    «Да как…»

    Коварный удар от бедра, перерубивший врага пополам.

    «Как они посмели?!»

    Он насадил дэйном на меч как жука, буквально чувствуя, как сталь взрезает кишки и вонзается в позвоночник.

    «…Посмели напасть на его крепость?! Получайте, твари! Получайте!»

    С полуоборота, сильно и мощно прямо по шее. Кровь хлещет фонтаном. Хорошо!

    «А так не хотите?»

    Мэй ушел от контрудара, крутанулся вокруг оси, а потом ударил за спину, скорее угадывая, чем замечая нужное направление.

    Он бился в пешем строю. Так Рыжему было привычнее, и не хотелось зазря губить Сванни. «Умная лошадь в наше скорбное время большая редкость», - любил говаривать Финигас. В данном вопросе Мэй мнение отца всегда разделял. Тем более, что к Сванни он относился, как к другу. А друзей предавать нельзя.

    Дэй'ном словно затеяли какую-то непонятную новую игру. Они вели себя неправильно. Небольшое войско, пришедшее под стены Эр-Иррина, разделилось на две неравные части. Одна - меньшая, спешно бежала в сторону гор, другая - большая, осталась прикрывать отход первой. Дэй'ном, не жалея себя, решительно мостили заслон из собственных тел, лишь бы не дать униэн догнать своих бежавших сородичей.

    «Неспроста это», - подумалось Мэю, но он отложил поиск ответа до окончания боя.

    Всю накопившуюся ненависть за разоренные земли, за гибель неповинных поселенцев, за смерть своих воинов Рыжий выместил на дэй'ном, кроша их черепа, выпуская кишки, рубя хребты и конечности. И только когда рядом не осталось ни одного живого врага, а только горы окровавленных остатков, Мэй утер мокрое лицо и вспомнил, что у него зверски болит колено. Приволакивая ногу, он побрел к распахнутым воротам своего замка.

    -  Х-э-хэ-х…

    Это хрипел немолодой уже дэй'ном, если судить не по смуглому хищному лицу, а по седым прядям волос, слипшимся на виске от крови.