-  Тебя не было в Хикмайе девять лет.

    -  Что с того? Разве я могла не вернуться?

    -  Мир велик, - вздохнул Эйген.

    -  Воистину, Вигил. Я привезла тебе маленький подарок.

    -  Вот как?

    Кананга любила делать подарки, но непременно со смыслом. И, как правило, послание граничило с откровенным оскорблением.

    -  Я слышала, ты собираешь поделки Рыжего Мэя. Вот я и подумала, тебе понравится владеть шкатулкой, которую он вырезал из корня юнипера .

    Хан'анх не знал: обидеться ему или порадоваться вниманию принцессы. Но она сама разрешила его сомнения:

    -  Мысль о том, что в неё можно будет насыпать горсточку пепла, которая останется от Рыжего, непременно придется тебе по вкусу.

    «Пытаешься подольститься?» - безмолвно спросили желтые зеницы Эйгена. - «Не поздновато ли?»

    «А если и пытаюсь?» - лукаво улыбнулась женщина. - «Накажи меня».

    «Не сейчас», - отстранился воин.

    Если бы не ожидавший его Повелитель… Эйгену потребовалось обуздать свое вспыхнувшее желание так же, как иной раз приходилось обуздывать необъезженного скакуна - жестко и грубо. Иначе он бы набросился на Канангу, чтоб изнасиловать или избить… или…

    Оставалось только, скрипя зубами, смотреть, как принцесса уходит прочь, зазывно покачивая бедрами.

    «Женщины есть зло», - напомнил себе вечную истину Эйген.

    А может быть, правы надменные выскочки униэн, когда твердят о проклятье, лежащем над Людьми Ночи? Эта невыносимая власть животных, переменчивых страстей над духом неестественна для разумного существа. Перемудрили Боги, заманили в ловушку доверчивых дэй'ном, а проклятые дары превратили Полуночных в живые игрушки Судьбы. Любовь, в любой момент готовая обратиться в ненависть, радость - в злобу, разве это не проклятье? Нет? Тогда, что же это такое? За что?

    Господин Мангэ, терпеливо ждавший окончания беседы с принцессой, не решился напомнить о себе. Он очень достоверно сделал вид, будто обнаружил дырочку на занавесках.

    По всей вероятности, Повелитель этой ночью тоже решил обуздать свои желания. Вдвойне подозрительно. Из жаркого сумрака приемной навстречу Эйгену проскользнули всего двое: юноша и девица. Обычно же из опочивальни Олаканна выскакивало, самое меньшее, четверо наложников. А чаще всего, Повелитель не торопился отвлекаться от своих забав, обсуждая с хан'анхом государственные дела без отрыва, так сказать, от удовольствий.

    -  Пришел Верховный Вигил, о, Повелитель! - торжественно провозгласил Мангэ и распахнул двери перед Эйгеном.

    Большинство подданных Олаканна не имели права поднять глаз выше, чем до колен властителя, но Верховный Вигил к таковым не относился. И он мог видеть, что Повелитель пребывает в состоянии крайнего беспокойства. Так вот зачем дворец полон умиротворяющих запахов! Иначе воды озера вокруг дворца уже окрасились бы кровью придворных, попавших под горячую руку властелина Чардэйка. Дворцовый парфюмер не зря ел свой хлеб и пил свое вино.

    Эйген хотел совершить положенную этикетом серию поклонов, но был остановлен решительным жестом Олаканна.