— Я пойду к себе. Если кто-нибудь будет спрашивать его светлость, скажите, что его вызвали по важному делу. Что вы им наговорите, не имеет значения, потому что, как только приедет лорд Милборн, я расскажу ему правду.

— Слушаюсь, миледи. А труп в библиотеке? Может быть, мне убрать его?

— Нет-нет, ни под каким видом. И запретите другим к нему прикасаться. Я хочу, чтобы судья увидел все, как есть.

— Слушаю, миледи, — повторил Бейтсон.

Предельно уставшая, словно все ее тело налито свинцом, Кэролайн поднялась по лестнице.

Ее сотрясала дрожь. Придя в спальню, она, не дав себе труда раздеться, забралась в постель, надеясь согреться.

Сама мысль о сне казалась невероятной, и все же спустя какое-то время ей стало казаться, будто Вэйн обнимает и целует ее, — значит, она все-таки ненадолго задремала. Но большую часть времени мысли Кэролайн возвращались к телу, что лежало внизу, в библиотеке, к Джервису Уорлингему и миссис Миллер, к их заговорам и интригам и к тому, какое чудо поможет ей доказать их собственную вину.

В семь часов Кэролайн позвала Марию. Когда та явилась, то по выражению ее лица и необычной бледности Кэролайн поняла, что ужасное происшествие уже всем известно.

Мария попыталась было скрыть от Кэролайн подробности, но та все же вынудила ее рассказать обо всем: что труп обнаружила одна из горничных и какой шум поднялся среди прислуги.

— Девушка, что нашла беднягу, все еще в истерике, кричит, хохочет, плачет, и ничего с ней не могут поделать. Миссис Тимминс сразу упала в обморок, и ее целых пять минут приводили в чувство! Ваша светлость такого переполоха и представить не может. Один мистер Бейтсон вроде спокойнее всех и говорит, что ничего нельзя сделать, пока ваша светлость не проснулись, потому что его светлость в отъезде.

— Его светлости пришлось уехать по важному делу, — сказала Кэролайн.

— Так и мистер Бейтсон сказал, миледи, а я, разумеется, молчала. Но что же нам теперь делать?

Кэролайн постаралась собраться с мыслями.

— Многое, — сказала она. — Одень меня поскорее и сразу же беги со всех ног к фургону, спроси, не видели ли они что-либо прошлой ночью.

— Дай-то бог, чтобы видели, миледи, иначе мы пропали!

— Ты уверена, что они поняли, о чем ты их вчера просила?

— Точно, что поняли. Я говорила и с Гидеоном, и с мистером Хэкетом, его отцом. Очень обходительный человек, ничего не скажешь, и они оба обещали следить, насколько получится.

Кэролайн вздохнула.

— Мы ничего не узнаем, пока ты у них не побываешь. Ну, неси же скорее мое платье!

Кэролайн быстро оделась и, пока Мария ее причесывала, заставила себя выпить чашку шоколада, зная, как важно для нее сейчас сохранять спокойствие и не волноваться, какой бы заразительной ни оказалась всеобщая истерика.

Едва она успела завершить свой туалет, как в дверь громко постучали. Мария пошла открывать, но не успела сделать и двух шагов, как дверь распахнулась и в ней показалась миссис Миллер. Увидев Кэролайн одетой, она от удивления широко раскрыла глаза.

— Я не знала, что вы уже встали, — сказала она. — Я пришла сообщить вам ужасное известие.

— Я уже знаю, что вы явились мне сообщить, — холодно сказала Кэролайн. — Вы меня очень обяжете, если немедленно отправитесь в свою комнату и останетесь там. Если судья по прибытии пожелает говорить с вами, вам дадут знать.

— Верховный судья? — переспросила миссис Миллер.

— Да, лорд Милборн. Я просила его светлость прибыть сюда как можно быстрее. А теперь, миссис Миллер, исполняйте мое распоряжение.

Миссис Миллер была слишком потрясена, чтобы возразить Кэролайн хоть словом.