— Это я знаю. И все же…

— Она поторопилась в поисках прямых контактов. Не хватило выдержки.

— Нет, не думаю, — возразил я. — События подтолкнули ее к этому. Сыграло здесь свою роль и мое повышенное к ней внимание в связи с убийством Сэмми Кэрью, и настойчивая слежка за ней сотрудников немецкой банды.

— Может быть, — согласился Старик, но тут же добавил, — она могла переменить квартиру при надобности. Коллинс наверняка снабдил ее несколькими адресами наших косвенных точек.

Сделав очередную затяжку, он продолжал:

— Более того, как только я получил первое сообщение о мисс Грант с Берити-стрит, я распорядился ускорить просмотр других пунктов. И вчера, уже поздно вечером, получил сведения о том, что одна девушка, судя по приметам, это мисс Грант, сняла комнату в другой нашей косвенной точке и что, отправившись за вещами, больше не появлялась там. Она исчезла.

— Нам обязательно надо найти ее, — сказал я, — она обладает ценной информацией.

— Знаю. Будем надеяться, искать. И если разыщем, то как следует отругаем за нарушение наших правил. Если, конечно, будет такое желание или необходимость в этом. Опасаюсь, однако, что она будет найдена в каком-нибудь рву или в какой-либо реке в таком состоянии, что разговаривать с ней уже не придется. Церемониться с ней они не будут, а живой она им не нужна.

— Это, конечно, так, — уныло подтвердил я.

— Что касается Кэрью, — продолжал Старик, — то он оказался в таком положении, что не мог полностью доверять этой мисс Грант, как не мог, с другой стороны, и полностью не доверять ей. Очень жаль, что у них не оказалось достаточно времени, чтобы ликвидировать разделявший их барьер взаимного недоверия.

— Для этого они не имели ни одного подходящего случая, — добавил я. — Джанина и Сэмми встретились на пути сюда. Каждый из них работал на себя. Она знала о нем только то, что он сам ей говорил. А много говорить он ей не мог. И он также знал о ней только то, что она говорила ему о себе. А говорить много о себе она также не могла. Оба они рассчитывали на то, что здесь, в Лондоне, они смогут наконец-то докопаться до истины. Возможно и то, что кое-что она сообщила ему об этой немецкой банде, но теперь уже нет никаких сомнений в том, что свой коричневый конвертик она Сэмми не передала. И, скорее всего, ни одним словом о нем не обмолвилась. Вот здесь-то я и поскользнулся. Как только передо мной возник вопрос о каких-то разыскиваемых секцией документах, я предположил, что они находились в руках Сэмми.

— Вполне логичное и естественное предположение, — вставил Старик.

— По прибытии их в Лондон, события начали развиваться слишком быстро и неожиданно для них обоих. Сэмми обнаружил, что некий бледнолицый парень висит у него на хвосте. Он понял, что какая-то организация ведет за ним слежку. Он стал подозревать всех, включая и Джанину. И он был прав, безусловно, прав. Стремясь не выпустить Джанину из поля зрения, он взял ее с собой на вечеринку, куда был приглашен «бледнолицым». Сэмми прекрасно понимал, что этот тип пытается свести его лично с членами своей организации, которая организовала за Сэмми слежку. И Сэмми решил сыграть ва-банк, на свой страх и риск. Но он даже и не догадывался, что эта самая организация, раскрыть которую он собирался, имела совершенно определенную цель.

— Изъять документы.

— Безусловно.