— Плакала, — твердо сказал Марья Павловна. — Ненавижу нищету.

— Ляля, умойся, Кирилл одумается, он ведь тебя любит. Посмотришь, как все хорошо будет… Обещаю тебе. — Марья Павловна подала Ляле полотенце и замочила халатик. — Все пройдет, уверяю тебя. Все образуется. Не делай глупости… Девочка без отца — это… — Слова давались особенно трудно. Марья Павловна слышала весь их скандал и решила все для себя, когда Кирилл пулей вылетел из дома. Невестку можно уговорить. А если нет, то она все равно будет бабушкой внучки Глебова. И это другая жизнь. Без тени мусорных баков и перешитых кофточек. Без изможденного лица, недоедания и гнилых зубов. — Не надо принимать скоропалительных решений.

Ляля улыбнулась, фыркнула и ласково погладила свекровь по плечу.

— Ничего, все будет нормально. К вам я без претензий. Мы понимали друг друга. Но вашего сына я больше не люблю. И о дочери — вы ведь все слышали? Зачем жить во вранье? Тем более, что вон у Афины сыночек? Знаете? Ваш, наверное?

— Ляля, не надо, — попросила Марья Павловна, понимая, что уже ничего изменить нельзя. Она судорожно оттирала пятна на халате, стараясь, бог свидетель, сдерживаться из последних сил. Она надеялась, что это — не окончательно…

— Папе я уже все сказала. Хотела праздник устроить, может, и не права. — Ляля отвернулась к зеркалу, чтобы расчесать волосы.

Марья Павловна вытащила поясок, посмотрела по сторонам, отметила, что забор достаточно высок, тихо вздохнула и накинула поясок на тонкую шею невестки.

— Ну, как хочешь…

Ляля умерла быстро. Наверное, даже понять не успела, что умерла… Марья Павловна перетащила тело в сарай, а перед рассветом вынесла его на дорогу… Это уж потом, на обратном пути, Марья Павловна увидела внучку, которая радостно улыбалась и повторяла: «Бабушка и мама играют… Бабуля несет мамочку…» Марья Павловна отреагировала быстро: «Это не мамочка, а злая ведьма!» Пятнадцать лет она думала, что свела девочку с ума. И это было мучительно и приятно. Но…

— Ненавижу нищету, — тихо повторила она, глядя в дуло пистолета, из которого все еще не летела пуля. Добрый Дамир думал, что она молится. Как же! — А Толика я убила легко. Он хотел забрать дочку. Говорил, что детей двое, а денег ниоткуда не возьмешь. И Афину — легко. Она, дура, все думала, что это Кирилл… тогда, в деревне… А потом вдруг сомневаться начала, выискивать, вынюхивать… Не иначе Лялька проболталась.

— Не ври, бабуся, тебя просто страх одолел, что Глебов женится… на них… А ты — побоку…

— Кто бы там женился, все они — проститутки!

— Кроме моей Натальи, — согласился Дамир.

— А Глебову она не нравилась, — вызывающе заявила Марья Павловна. — Надо было вообще одну Жанку убирать. Потому что все другие для Глебова — мусор…

— В большом лесу деревьев не видно? — усмехнулся Дамир.

— Не видно… Но все вдруг вспомнили, стали кружево плести… Даже Дашка, уж на что дура, но память — фотографическая… — отметила Марья с оттенком гордости. — Надо же — сарафан ей не понравился! А Жанна с другого боку подобраться решила.