Две попытки провести разведочные полеты 9 и 10 сентября оказались неудачными: в одном случае у самолета отказал двигатель вскоре после взлета, в другом — условия полета были столь плохи, что самолет даже не вылетел из своего аэропорта.

Целых два дня метеорологи пытались получить какие-либо известия об урагане. Но все тщетно.

Только ранним утром 11 сентября зловещее молчание нарушилось. Заработал телетайп в комнате прогноза ураганов в Вашингтоне, повторяя текст сообщения, полученного «Сан-Хуан-радио» в Пуэрто-Рико с парохода «Паладин» в 800 милях к юго-востоку от Бермуд.

«11 СЕНТЯБРЯ 09.00 В ТОЧКЕ 23°20′ СЕВЕРНОЙ ШИРОТЫ И 54°30′ЗАПАДНОЙ ДОЛГОТЫ НА СТОЯНКЕ ВО ВРЕМЯ СИЛЬНОГО НОЧНОГО ВОЛНЕНИЯ И ВЕТРА С ВОСТОКА И ЮГО-ВОСТОКА СИЛОЙ 10 БАЛЛОВ ПОЛУЧИЛИ ПОВРЕЖДЕНИЯ, В НАСТОЯЩЕЕ ВРЕМЯ ИДЕМ С НЕБОЛЬШОЙ СКОРОСТЬЮ, ПОГОДА УМЕРЕННАЯ, ВЕТРЫ 8 БАЛЛОВ С ЮГО-ЮГО-ЗАПАДА. КАПИТАН «ПАЛАДИНА» — ПОДПИСЬ».

Старший метеоролог, схватив это сообщение, начал поспешно наносить полученную информацию на карту.

Закончив, он отступил от планшета и стал изучать создавшуюся ситуацию.

Первоначально ураган шел от островов Зеленого Мыса почти точно на запад — до точки, отмеченной 8 сентября самолетом-разведчиком. Теперь же стало очевидно, что ураган повернул на курс к юго-западу.

Старший метеоролог продолжил линию движения дальше к континенту.

— Ураган набирает скорость и теперь уже поворачивает к северу, — подумал он вслух. — Если он выдержит это направление, то может обрушиться на побережье у мыса Гаттераса и дальше — в глубь материка. Но при области высокого давления мы получаем отклонение к востоку, и скорее всего он загнет еще дальше к северу, минуя сушу.

Метеоролог повернулся вновь к столу и сказал, обращаясь к помощнику:

— Наверняка тут ничего не скажешь. Но все равно лучше объявить штормовое предупреждение.

Глава третья

Утро 11 сентября было ясным. Поднявшись на мостик «Лейчестера», Лаусон увидел, что корабль легко переносит волну, оставшуюся после вчерашнего шторма. Записи в бортовом журнале показывали: судно всю ночь сохраняло скорость девять узлов; а карандашный крестик на карте поместил судно всего в сотне миль к юго-востоку от банки Флемиш-Кап на подходе к краю Большой Ньюфаундлендской банки.

Он кивком приветствовал стоящего на вахте третьего помощника и вышел на правое крыло мостика, чтобы подышать свежим воздухом и порадоваться стихающему бризу, который все еще дул с запада. Тут его осенило, и он вернулся в рулевую рубку.

— Если ветер изменится на более северный, — сказал он третьему помощнику, — начнется туман. Держи ухо востро и дай мне знать, если туман будет сгущаться. Банки в это время года переполнены судами, а рыбаки не слишком-то стремятся зажечь туманные сигналы.

Большая Ньюфаундлендская банка, гигантская рыбья кормушка, расположенная недалеко от Ньюфаундленда, действительно была очень людным местом. Радист, пытавшийся связаться с радиостанцией на мысе Рейс, обнаружил, что почти невозможно найти свободное окно в эфире. Треск сигналов от двух сотен португальских, испанских, исландских, канадских и американских сейнеров и траулеров создавал сущий электрический галдеж. Тем не менее спарки сумел расслышать утренний прогноз погоды. Данные говорили о продолжающемся прояснении с легкими западными, до северо-западных, ветрами — в целом об установившихся метеоусловиях.

«Лейчестер» шел через южный угол банки. Около 14.00 на горизонте с запада видимость ограничилась серо-белой стеной, а час спустя весь мир погрузился во всепроникающий туман Большой Ньюфаундлендской банки. «Лейчестер» непрерывно выл низким голосом сирены, мрачным и глухим, в почти осязаемом саване.