Конан промолчал, но тоже стал готовиться к ночлегу. Сейчас, когда гром тихо урчал вдали, как обиженный пес, а снаружи мирно шумел дождь, киммериец наконец осмотрелся как следует. То, что он увидел, ему совсем не понравилось, но деться все равно было некуда. Стены, обветшалые и потрескавшиеся, кое-где сохранили остатки росписи — и везде это были легкие фигурки танцующих девушек с гирляндами цветов.

Стоя спиной к Зурр-аль-Асару и разглядывая рисунки, Конан бессознательно потянулся к кинжалу. Но рука его наткнулась на кошелек, набитый плодами мисахи. Не раздумывая, Конан вытащил одну ягоду, сунул в рот и быстро разжевал. На вкус ничего особенного, даже, пожалуй, слишком кислая, но то, что почувствовал киммериец, проглотив мякоть вместе с косточкой, просто ошеломило его как гром среди ясного неба.

Ему показалось, что он может одной рукой разбросать весь этот замок, раздвинуть тучи, стрелой долететь до Ке-занкийских гор — и что ему какие-то там колдуньи! С трудом подавив в себе желание немедленно проверить это ощущение небывалой силы, он лег рядом с карликом, отвернулся и притворился спящим. Сквозь полуприкрытые веки он вскоре стал различать некие почти неуловимые перемены. А немного погодя зал, тускло освещенный вечерним светом, начал меняться прямо на глазах. Проломы в стенах превращались в ажурные окна, а земля с редкими пучками пожухлой травы — в блестящий мозаичный пол. Откуда-то сверху лился мягкий красноватый свет. Конану стоило больших усилий изображать из себя спящего, но волшебство мисахи делало его хитрым и предусмотрительным: он понимал, что притворяться нужно до последнего, ибо только это и может их спасти.

Вдруг послышались легкие быстрые шаги, кто-то остановился возле них, и киммериец почувствовал пряный аромат благовонного курения, одурманивающий и убаюкивающий. Странное чувство, что одна половина его спит, а другая бодрствует, не покидало Конана. То, что он услышал, заставило его внутренне содрогнуться, но ни один мускул его не дрогнул, лицо по-прежнему оставалось безмятежным и спокойным.

— Наконец-то снова в этих краях появились люди! — произнес мелодичный женский голос.— Так давно здесь никого не было, что я забыла, жива я или нет.

— Я тоже совсем ослабела от ожидания. Зато сегодня у нас праздник! Хозяин будет доволен! Ты только посмотри, какие они молодые и сильные, их жизни хватит нам надолго, и юность наша снова расцветет!

Нарастающий гул прервал разговор колдуний, они побежали в угол залы и стали выдвигать что-то огромное, скрытое серой завесой с пробегающими по ней багровыми искрами. Сквозь ресницы Конан разглядел гибкие девичьи фигурки и лица, молодые, но угасшие, похожие на маски. То, что они выдвинули на середину, оказалось огромным зеркалом в черной раме, увитой гирляндами цветов. Цветы извивались как змеи, хищно покачивали головками и тихо гудели.

Обе колдуньи подошли к зеркалу и встали перед ним на колени. Конан чем угодно мог поклясться, что они там не отражались. Вместо них в раме зеркала возник чудовищный великан в странных богатых одеждах. Руки, грудь и лицо его покрывала клокастая шерсть, голову венчала корона, усыпанная рубинами. Однако он был так изможден, что, казалось, с трудом держался на ногах. Протянув руку в их сторону, великан приказал:

— Начинайте! Мы ждали слишком долго, и сейчас нельзя медлить. Судьба послала нам подарок — их жизнь и молодость скоро станут нашей жизнью. Но помните —сил у них должно остаться лишь на один шаг, не больше, иначе мы погибли! Один шаг в зеркало — и все! Помните! Помните! Помните!

Великан постепенно становился все прозрачнее и прозрачнее и вскоре исчез совсем.

Колдуньи подошли к столу, взяли кубки с пенящейся жидкостью и приблизились к спящим.