– Может, переночуешь здесь? – привычно и без особой надежды спросил Йорик.

Перевертыш молча покачал головой. Кувыркнулся через плечо и, уже котом, исчез в зарослях.

***

Две недели в джунглях.

Ярость не утихала. Она тлела и тлела, обжигала раскаленными угольями. Багровыми. Колкими.

Ярость. И обида.

Обиду Легенда подавляла легко. Совершенно ни к чему давать лишний повод для снисходительных взглядов, для понимающих усмешек. С ней обращались как с девочкой, с глупой девочкой – пусть. От нее не убудет, а эти, хмыкающие про себя, пусть уж лучше считают ее дурой, чем разглядят за прозрачностью глаз багровые угли ненависти.

Ярость тоже стоило бы задавить.

Только не получалось.

"Мы команда, – твердила себе эльфийка, глядя в спину шагающей впереди Эфы. – Команда. Мы зависим друг от друга”.

Все прекрасно. Все верно. Все так и есть. Особенно когда смотришь на Эфу. На эту порочно‑чистую девочку‑убийцу, для которой смысл жизни заключается в том, чтобы лишать жизни других.

Но впереди отряда идет себе, ничего не опасаясь, наглый, как слон, непробиваемо‑равнодушный орк‑полукровка. В чем‑то даже близкий ей. Понятный, может быть. Поход на Цошэн – это его шанс. Его добыча. Он дойдет и вернется, вернется со славой. Богине ничего не останется, кроме как смириться и самой опуститься до уровня помощницы сотника. Прислуги у бывшего раба.

Цель благая. Кто б спорил? Путь к ней стоит устлать телами тех, кто считал тебя не только командиром, но и другом. Мертвым все равно. Мертвые не видят насмешливого безразличия в наглых желтых глазах. Они погибали, чтобы сотник мог идти дальше. И он идет. С легкостью принимая эту жертву.

Неужели остальные не понимают? Исхар? Ну да, этот командиру в рот смотрит преданно, готовый выполнить любой, самый безумный приказ. И не один Исхар. Тэмор. Рашид. Линнар. Из семерых выживших четверо полурабов. Беспрекословное подчинение – это в лагере казалось наигранным: в глаза слушаются, за глаза травят байки без всякого уважения к сотнику. В джунглях такая дисциплина притворной быть не могла. И шли на смерть. Просто потому, что Йорик еще там, в лагере, пошел на поводу у собственной похоти.

Мразь.

Легенда отдавала себе отчет в том, что вера предков в ней странным образом перекосилась. Вся ненависть к темным сконцентрировалась на одном‑единственном метисе. Тэмора и Исхара она, эльфийка, была склонна считать скорее жертвами, нежели врагами, сознательно вставшими на путь Тьмы. Да и о какой Тьме можно было говорить здесь, в джунглях? Тут знать не знали о великом Противостоянии. Тут убивали, чтобы есть. Ели, чтобы жить. Жили, чтобы убивать. Вот так вот просто все и незамысловато.

И, одержимый честолюбивыми планами, ломится через этот лес жалкий полукровка. Странно и страшно то, что Линнар – эльф, чистокровный эльф, как выяснилось, занимавший не последнее место в своей империи, – точно так же по‑собачьи предан своему командиру. А Эфа?

А Эфа себе на уме. Она... в стороне, что ли. Объяснить словами трудно, даже чувствами не объяснить. Словно слушает шефанго что‑то внутри себя.

А может, снаружи?

Ждет чего‑то?

Смерти, надо полагать. Рано или поздно погибнут все. И хорошо бы Йорик погиб раньше, чем Эфа или Легенда. Со смертью командира всех остальных можно будет убедить вернуться.

Возвращаться безопаснее. Может статься, и Сорхе не откажет в помощи.

***

Размеренное движение вперед сбилось вдруг. Застопорилось.

Опять?

Эфа машинально наложила стрелу на тетиву, но из зарослей навстречу вышел Рашид.

– Ну? – спросил Йорик спокойно, словно перевертыш должен был доложить об обстановке в лагере.

– Забирай восточнее. – Рашид вздохнул. – Не скажу, что там легко, но все‑таки легче, чем прямо.