— Что хорошего скажете? — завидев их, обратился Менев к первому.

Винтерлих пожал плечами.

— Ничего особенного, уважаемый друг.

— Но я же вижу, у вас что-то на душе…

— У меня? Ничего, абсолютно ничего.

Феофан смотрел в пол и вздыхал. Тарас накрыл стол. Семья собралась к обеду. Тут появился Карол и сразу подал Меневу почту, принятую им по дороге от курьера. Кушали суп, когда Менев распечатал большой конверт, скрепленный официальной печатью, и с нарастающим негодованием прочитал письмо.

— Вот, дожили! — воскликнул он, ударяя кулаком по столу. — Феофан подрался с Гольдманом, и директор мне сообщает, что сын мой исключен из гимназии.

— К сожалению, так и есть, — взял слово Винтерлих, — но и это еще не все. Мне не хотелось быть первым, кто принесет роковое известие, я постоянно предостерегал Феофана, и моей вины в случившемся нет.

— Что, собственно, произошло? — испуганно спросила Аспазия.

— Феофан сутки провел под арестом, и вдобавок эта история попала в газеты.

Винтерлих развернул печатный листок, тот пошел по рукам и в конце концов незаметно перекочевал в пекарню, где как раз находился Онисим.

— Послушай! Да ты в своем уме? — закричал на сына Менев. — Какой срам! Так-то ты отплатил добром за добро? Вот я тебе покажу сейчас, как позорить наше имя!

Старый барин вскочил на ноги и схватил длинный чубук. Все закричали и беспорядочно заметались. Аспазия вытолкала Феофана за дверь, Зиновия обхватила Менева руками, а Карол отобрал у него чубук.

Потребовалось время, чтобы буря улеглась и обед мог быть продолжен. Каждый смущенно глядел в свою тарелку, никто не произносил ни слова, слышны были только вздохи да позвякивание столовых приборов.

Во время десерта вошел священник, сопровождаемый Февадией.

— Вы уже слышали о постигшем нас несчастье? — проговорил он растерянно.

— Я все знаю, — загробным голосом ответил Менев.

— Моих сыновей тоже отчислили, — вскричал священник, — что выйдет из этих бездельников?

Никто не нашелся, что ответить. И опять на некоторое время повисло молчание.

Между тем Онисим спешно известил своего барина о происходящем в Михайловке, и тот галопом поскакал туда.

Теперь настал его черед действовать. Первой во дворе он встретил Зиновию и отвел ее в сторону.

— Пора положить этому конец, — начал он. — Я сдержал слово, и этого достаточно, я не мстителен. Они все наказаны и, вероятно, суровее, чем заслужили.

— Что?! Я совершенно не понимаю, о чем вы.

— Вам известно, как заносчиво здесь в свое время со мной обошлись и с какими предсказаниями я тогда ушел, — продолжал Сергей. — Мои слова более чем сбылись. Вы, сами того не ведая, оказались моей союзницей — прекрасной змией этого рая. Всеобщее грехопадение произошло раньше, чем я мог надеяться. Теперь ваша задача выполнена, и вот-вот появится херувим с огненным мечом.

— Что вы намереваетесь предпринять? — спросила Зиновия.

— Первым делом — произвести большой взаиморасчет, — ответил Сергей, — ибо за мной не должно оставаться долга. А затем, если ко мне обратятся за помощью, — разрешить возникшие проблемы так, что, как я надеюсь, все стороны останутся довольны.

— И я тоже?

— И вы тоже.

— Хорошо, можете на меня рассчитывать.

— Прежде всего, прошу вас сохранять серьезность, когда я буду держать речь.