|
Охотник усмехнулся, подмигнул служанке и отломил кусок лепешки. Рабыня пошла было прочь, но ее окликнул толстяк. Девчонка шустро подбежала к нему, присела рядом на пол, и толстяк облапил малышку. Та визгливо захихикала. Переведя взгляд на сцену, Шенги обнаружил там новую танцовщицу, закутанную в множество полупрозрачных покрывал, – не женщина, а витрина торговца тканями! Танец заключался в том, что, плавно извиваясь под музыку, она сбрасывала покрывало за покрывалом. И далеко она намерена зайти в этом занятии? Очень, очень интересно! – Могу я поговорить с господином? Охотник с неудовольствием оторвал глаза от увлекательного зрелища. И как он ухитрился подойти незаметно, этот тощий, бледный человечек с черными кошачьими усишками и чахлой бородкой? Шенги только что видел его в компании Урихо. Тот самый третий спутник, что не ушел с остальными. Почему он, Совиная Лапа, гордость Гильдии, должен беседовать со всякими пролазами? – Господин мой, это серьезно! Готовится подлое дело, могут погибнуть люди! Вроде не врет пролаза. Надо бы его выслушать... Шенги неохотно посторонился. Человечек, как хорек в нору, проскользнул мимо него. На ходу дернул витой шнур в углу, и сверху спустилась еще одна ширмочка, отделив «клетушку» от зала. Надо же! А Шенги думал, что этот шнурок – колокольчик для вызова прислуги... Человечек с облегчением прислонился к расписной «стенке», закрыв собой золотистую птицу. – Меня зовут Женби Жало Шмеля. Из Семейства Юнорчар. – Безумно счастлив это слышать, – буркнул Шенги. Пролаза не обратил внимания на враждебность Охотника. Он почти успокоился. – Как считает мой господин... если я разоблачу подлые замыслы и спасу много жизней, вознаградит ли меня Хранитель города? – Поди спроси у него, – пожал плечами Шенги. – Я – маленький человек. Кто допустит меня к почтеннейшему Тагиарри без долгих объяснений? А дело срочное, завтра будет поздно. – Ага, а уже темнеет. Выходит, из-за твоих россказней я должен ворваться во дворец и вытащить Хранителя из постели? – Такой прославленный герой, как Совиная Лапа, сам может придумать, как избежать беды. – Кончай вилять. Знаешь что-нибудь – говори. Я прикину, стоит ли платить за твой рассказ. – Придется довериться великому Шенги. Такое дело: завтра, на рассвете... Он не договорил – дернулся всем телом, издал странный звук, словно поперхнулся хлебной коркой. Глаза его закатились, лицо застыло. Охотник вскочил, подхватил человечка за обмякшие плечи. Тот тяжело обрушился на руки Шенги. Из-под крыла веселой птицы – там, где к ней прислонялся пролаза – торчал окровавленный железный прут. На таких держались ширмы «клетушек». Вцепившись в ширму когтистой лапой, Шенги рванул ее на себя. Расписная перегородочка рухнула. В соседней «клетушке» никого не было. От рывка упала и та ширма, что загораживала от Шенги зал. Танцовщица, на которой осталось лишь одно покрывало, обернулась на шум, увидела тело с кровавым пятном на спине и пронзительно закричала, тыча пальцем в сторону разгромленной «клетушки». Толстяк, все еще тискавший служанку, и его старик-партнер обернулись. Пьяный, свернувшись калачиком, спал возле сцены, вопль женщины не разбудил его. Эту картину Шенги окинул быстрым взглядом, а затем бросился к выходу. В конце коридорчика, между дверью на улицу и выходом наверх, стоял молодой стражник, встревоженный несущимися из зала криками. – Произошло убийство, – быстро и властно сказал Шенги. – Кто-нибудь только что пробежал на улицу или наверх? – Н-нет. |
