|
Шенги ощутил сладкое дыхание. – Мой талант, – томно вздохнула Азалия, – делать мужчин счастливыми. О, это высокое искусство! Каждый понимает счастье по-своему, а я сумею угодить каждому! Вот ты, Совиная Лапа, что считаешь высшим блаженством на свете? Остренький язычок тронул нежные полные губы, ярко-розовые, как два лепестка шиповника. Краем глаза Шенги заметил движение – это приподнялся на локте Киджар, готовый оставить друга наедине с женщиной. И тут Охотника словно Хозяйка Зла за язык дернула: – Лепешку с медом. Он пожалел о сказанном прежде, чем закрыл рот. Но было поздно. – Что?.. – растерялась Черная Азалия. Ошеломленный Киджар застыл на месте. – Ты же спросила, что я считаю высшим блаженством, – дружелюбно разъяснил певице Шенги. – Лепешку с медом. Белую. Сдобную. С детства обожаю. И улыбнулся самой простодушной улыбкой, на какую был способен. Надо отдать должное Черной Азалии – она повела себя великолепно. Откинула голову, рассмеялась: – Если бы всем мужчинам было так просто угодить! Обернулась (черный поток волос бурно заволновался) и повелительно что-то крикнула по-наррабански. Затем низко склонила голову перед Шенги: – Твое лакомство сейчас принесут. Надеюсь, вы оба еще не раз посетите «Путь по радуге». Здесь и впрямь хорошо готовят. Поднялась на ноги и переливающейся походкой заскользила к сцене. Легко вскочила на возвышение, изящно обогнула пляшущую толстуху и удалилась по винтовой лестнице. – Тебя что, Охотник, – хрипло спросил Киджар, – маленьким в колодец уронили и слишком долго вытаскивали? Такая женщина на шею вешается, а ты... – Вот именно, – негромко ответил Шенги. – Не выношу в женщинах нахальства и самонадеянности. Даже если она красива, настырность все испортит. – Он взглянул на Киджара, который ответил серьезным, дружеским взглядом. – Это с юности. Первая девушка, в которую я был влюблен, была прекрасна и горда, как северная королева древних времен. Она не знала, что такое кокетство. Но мужчин тянуло к ней со страшной силой! С тех пор меня раздражают бабы, которые уверены, что стоит им скинуть юбку – и все вокруг падут к их ногам. – Понимаю, – задумчиво протянул Киджар. – Мужчина должен быть стрелой, а женщина – мишенью? – Именно. А если мишень гоняется за лучником, это очень, очень странно... Кстати, что такое «газель»? – Да коза какая-то. – Надо же так себя обозвать... Глянь-ка, пролазы уходить собрались. Правду говорят – этот тип ходит в «Путь по радуге» только ради пения Черной Азалии. По другую сторону сцены Урихо поднялся на ноги и двинулся к черному ходу. – Ого! – восхитился стражник. – Через заднее крыльцо пошел! Боится мимо тебя лишний раз пройти. Хорошо ты ему... внушил. – Их же трое было, а ушло вроде двое. – Да ну, пересчитывать их... Ох, раздразнила меня эта газель, мысли такие сладкие... Словом, я наверх, а ты? – Пожалуй, выпью еще. – Ладно, скоро вернусь. Азалия мне не по кошельку, а с Клюквочкой договорюсь. Помнишь, рыжая, «лисий танец» выплясывала? Что-то захотелось проверить, крепко ли у нее хвост пришит! Десятник направился в сторону главного входа (там в коридорчике была лестница наверх). Шенги отметил, что походка наемника осталась ровной и твердой. Подбежала служаночка с подносом. Конечно, лепешка с медом! Девчонка еле сдерживала смех, ставя поднос перед Шенги. Охотник усмехнулся, подмигнул служанке и отломил кусок лепешки. |
