Следующий бросок Ксиля уже больше похож на охотничий, хотя это по-прежнему только игра. Кошка проснулась, но ей все еще лень вставать с нагретого места — она ловит бантик на веревочке одной лапой, сощурив левый глаз.

Однако если слишком долго водить приманкой перед самым носом, любая лень растворится в инстинкте хищника.

Когда движения Ксиля становятся трудноразличимыми, и от него начинает веять азартом, Найта закрывает глаза и думает о Дэриэлле. О беловатых шрамах на золотистой коже; о том, что в рейды к Прорывам Ксиль всегда берет целителя с собой — натаскивает на тварей Бездны; о том, что эти двое всегда на равных, и Ксиль не прячет свое "я" ни перед Дэйром, ни перед Тантаэ, ни перед кем из своих кланников. И только ей, Найте, достается болезненно ласковый чужак с иррациональным страхом случайно ранить — и снова потерять... Уже навсегда.

Охота — это лишь симптом, шепчет интуиция голосом Дэйра. Все гораздо глубже. Думай, Нэй.

А Ксиль сейчас вовсе не похож на домашнего мальчика — или домашнюю кошку. У него острые клыки, острые когти, азарт и голод до самозабвения. Он бьет уже всерьез, забыв о лукавом "понарошку", пытается достать, метит в лицо. Если достанет — наверняка до кости рассечет, и это будет конец всего, потому жестокость — вовсе не то, что нужно Найте. Любая связь, построенная на жестокости, мертва и разрушительна с самого начала.

Сейчас, выдыхают обостренные чувства.

И Найта делает бросок — такой же звериный и безжалостный, как у шакаи-ар.

Ксиль замирает почти в то же мгновение и недоверчиво подносит пальцы к щеке. На бледной коже остается кровь. Найта прячет усмешку за рукавом, сжимая и разжимая кулак; кончики ногтей запачканы тьмой так, что она кажется простой грязью.

— Не знал, что ты так умеешь, — замечает Ксиль, слизывая с пальцев собственную кровь, и морщится — привкус враждебной магии слишком сильный.

— Ты не хотел знать, — отвечает Найта, зябко кутаясь в свитер. Сила постепенно угасает, сворачивается на самом донышке сердца до нужного часа. — А я могу. Я уже давно не девочка, и... И ты никогда не ранишь меня, Ксиль, если я не позволю. Просто не сможешь. Мы с тобой давно играем в одной лиге, если ты не заметил, и не надо делать из меня фарфоровую куклу.

Ксиль снова пробует кровь — вдумчиво, как будто первый раз в жизни.

— Значит, одна лига.

— Ну да. И одни проблемы на двоих. И, знаешь ли, если ты пропадаешь на два месяца из-за войны с другим кланом, это беспокоит меня куда больше, чем мизерная вероятность быть раненой в стычке с каким-то аршакайским князьком.

— Ты их недооцениваешь, — огрызается Ксиль, яростно растирая щеку. — Они как тараканы, эти ар-шакаи. Бесконтрольное обращение людей — зло, новые кланы — вообще кошмар, и тебе не нужно лезть в эту клоаку...

— ...или ходить в рейды к Прорывам...

— ...или ходить в рейды к Прорывам, — на автомате повторяет Ксиль и хмурится: — Ты издеваешься, что ли, Нэй? Я серьезно говорю. И вообще, зачем устраивать целое представление, когда можно просто поговорить по душам?

— Слова бы ты не услышал.

Найта чувствует, что губы сами собой изгибаются в улыбке, и Ксиль отзеркаливает эту улыбку — уже вполне искренне.

Значит, понял.

— Ну, хорошо. Насчет рейдов мы еще поговорим, конечно... Слушай, что за гадость у меня? Не заживает никак.