– Он не сможет, сзади у повозки нет борта, только цепь, и корзина с девочкой может соскользнуть с повозки.

– Ох, Мэтью, не глупи, ты же знаешь его, он что нибудь придумает. Привяжет корзину. Но если ты даже и поедешь с ним, что ты, собственно, собираешься сделать?

– Послушай, дорогая, прошу тебя. Мы с тобой понимаем, что я и так уже прожил дольше, чем мне отпущено. Я могу умереть в любой момент, эту зиму уж точно не переживу, это чудо, что я еще пережил прошлую. Посмотри на меня, у нас мало времени. – Некоторое время Мэтью молча глядел на Констанцию, затем прошептал: – Ох, Констанция, я люблю тебя. Как же я люблю тебя. Только поэтому еще жив, но испытываю адские муки, потому что, когда я умру, ты останешься одна, и он будет продолжать терзать тебя. Мать для него ничего не значит, как, впрочем, и я. Он превратился в дьявола, а ведь подумать только, когда то я любил его, а он любил меня. Понимаю, что я причинил ему зло, но… но… Ох, Констанция, любимая, ради тебя я готов еще раз причинить ему зло. – Мэтью дотронулся пальцами до лица Констанции и едва слышно прошептал: – Я всего один раз в жизни целовал тебя.

Лицо Мэтью медленно приблизилось к лицу Констанции. Его губы коснулись ее лба, ресниц, спустились к щеке, но не успели они коснуться губ Констанции, как Мэтью охватил новый приступ кашля. Он отвернул голову в сторону и прижал ко рту белый льняной платок. Едва откашлявшись, Мэтью снова посмотрел на Констанцию.

По ее лицу текли слезы. Констанция хотела что то сказать, но Мэтью прижал палец к ее губам и пробормотал:

– Никаких вопросов, все, у нас нет времени. Иди, дорогая, сделай, как я сказал, ложись на кушетку.

– Нет, Мэтью, нет.

– Прошу тебя, прошу, сделай это ради меня. Сделай меня счастливым, Констанция, сделай меня счастливым. Позволь мне думать, что и в моей жизни есть смысл…

– Ох, Мэтью, что ты задумал?…

Подталкивая Констанцию к гостиной, Мэтью торопливо промолвил:

– Не говори с ним, когда он войдет, ни слова, ложись ничком и так лежи. – Мэтью наклонился и, запечатлев на ее губах легкий поцелуй, прошептал: – Прощай, любимая. – Он открыл дверь гостиной и быстро втолкнул туда Констанцию. Через минуту Мэтью уже был на кухне и с веселостью в голосе, которой Джейн не наблюдала уже много лет, сообщил: – Констанция упала в обморок, она лежит в гостиной. – Выставив руки перед мисс Бригмор и матерью, которые рванулись к двери, ведущей в холл, он добавил: – Оставьте ее одну, прошу вас. Оставьте ее одну, я… я поеду с Дональдом…

– Ты? Нет, не поедешь! – воскликнула Джейн.

– Поеду. День сегодня хороший, прогулка пойдет мне на пользу. – Говоря это, Мэтью смотрел прямо в глаза матери.

– Что, что ты задумал, мой мальчик? Что ты?… – пробормотала она, прижав ладони ко рту.

– Ничего, мама, ничего. Я просто поеду вместо Констанции и привезу ребенка. – Мэтью повернулся и посмотрел на мисс Бригмор. Она пристально глядела на него, в ее расширенных глазах читался немой вопрос. Мэтью робко улыбнулся и успокаивающе кивнул. – Не волнуйтесь.

– Нет, Мэтью, нет! – Джейн схватила сына за руку и притянула к себе. – Ты ничего не сможешь сделать, ничего. Ты с ним не справишься, так что пусть все идет своим чередом.

– Тише, – предостерег ее Мэтью.

Дверь отворилась и в кухню вошел Дональд. Он остановился, оглядел присутствующих и спросил:

– Где она?

– Ей стало плохо, она лежит, – ответила Джейн.

– Ха! – презрительно хохотнул Дональд. – Значит, ей стало плохо и она лежит, да? – Он решительным шагом вышел из кухни, было слышно, как он стремительно поднимается по лестнице, перепрыгивая, наверное, через две ступеньки.