Барбара тоже забралась в постель. Она лежала, уставившись на розовые блики на потолке, которые отбрасывала красная стеклянная ваза, служившая подставкой для ночника. Дядя Томас проделывал такое с мисс Бригмор, а она позволяла ему. Это же грех. Мисс Бригмор сама говорила, что это грех. Но лежала спокойно с закрытыми глазами. Внезапно Барбара вздрогнула всем телом, перевернулась на живот и уткнулась лицом в подушку. Ей удалось прогнать из сознания образы дяди и мисс Бригмор, но их место заняли воспоминания об играх леди и джентльменов, которые она наблюдала с галереи и балкона. Барбара поняла, что существует какая то связь между теми играми и сценой, свидетелем которой она только что стала. Ее дядя плохой человек, мисс Бригмор тоже плохая. Все леди и джентльмены плохие, хорошие только Мэри Пил, Конни и она сама. Лучше бы сегодня лед провалился на озере и она бы утонула.

Глава 3

– Эй, мой мальчик, какого черта тебе надо, что ты будишь меня в такую рань? – Томас Моллен перевернулся на другой бок, поправил ночной колпак и, прищурившись, посмотрел на часы. Десять минут седьмого. Ради Бога! Что случилось?

– Мне надо поговорить с тобой, отец. – Дик Моллен присел на край огромной кровати и, наклонившись вперед, произнес напряженным голосом: – Я в безвыходном положении. Я… мне немедленно нужно две тысячи. Это вопрос жизни и смерти.

– Ох! – Томас откинулся на мягкие подушки и воздел руки к потолку. – Вопрос жизни и смерти, ему срочно понадобились две тысячи. – Он с тревогой посмотрел на сына и уже серьезным тоном спросил: – Что случилось?

– Я проиграл.

– Но ты всегда проигрываешь.

– Неправда.

– Ладно, я хочу сказать, что ты проигрывал и раньше… но это не было вопросом жизни и смерти. – Томас снова взглянул на часы. – Ты являешься ко мне в десять минут седьмого утра и требуешь две тысячи! Уму непостижимо! – Он сел на постели и, уже окончательно проснувшись, уставился на сына. – Ну, рассказывай.

– Я совершил ошибку.

– Что?

– Я же сказал, что совершил ошибку.

– То есть шельмовал?

– Нет, я же говорю…

– Да, черт побери, шельмовал. Играя против таких парней, как Ленокс и Уир, надо иметь крепкие нервы, чтобы шельмовать. Ты, наверное, рехнулся.

– Я… я не шельмовал. Просто допустил небольшую ошибку.

– Эй, послушай. – Томас многозначительно потряс кулаком. – Я тертый калач, и не пытайся пудрить мне мозги, мой мальчик. Если две тысячи понадобились тебе немедленно, значит ты шельмовал. Кто на тебя давит?

– Уир.

– С него станется, с этого ублюдка!… Ладно, а если не отдашь?

Дик опустил голову.

– Он опозорит меня на весь город… да и вообще повсюду.

– У него есть доказательства?

– Ленокс подтвердит его слова.

– Господи, мальчик мой, ну и дружков ты себе подбираешь. Сколько всего ты им должен?

– Четыре тысячи. Но Ленокс подождет.

– Черт побери, они оба подождут. Успокойся, я сам все улажу.

– Нет! Ты не уладишь! – Дик ухватил отца за плечи и с силой уложил на подушки. – Помоги мне выпутаться! Я обещаю, что это был последний раз. Клянусь Богом!

– Это я уже слышал. Убери от меня свои лапы. – В голосе отца прозвучала угроза, и сын поспешно убрал руки. Томас медленно сел и спустил ноги на пол. Несколько минут, не меняя позы, он массировал пальцами лицо, а потом заявил спокойным тоном: – Вот что я тебе скажу. Я все время выручал тебя из подобных ситуаций, не хотел лишать тебя удовольствия и расстраивать Бесси. Но сейчас я и сам по уши в долгах, у меня нет и четырех сотен, не то что четырех тысяч.