— Тех, с кем я лично не знаком, но кто способен запихнуть маленькую собачонку в телефонную кабину к двум питбулям.

— И что ты делаешь со своей яростью?

— Ничего. Раньше играл в Ля-Курнев с местными пацанами.

— Они напоминают тебе, откуда ты сам?

— Остальным мне и сказать-то нечего.

Он кладет руки на стол и наклоняется ко мне.

— Мне тоже, Руа. Избалованные дети, торгующие именем, тусовщики, которые чаще мелькают в рекламных роликах и на показах мод, чем на поле, продажные звезды, меняющие по три клуба за сезон, — это уже не игроки, это актеры на полставки, фондовые опционы, таким впору проставлять на майках биржевую котировку! Для меня это не команда, это каталог. Даже если каждый из них по отдельности хорош, все вместе они ничто. Хороший игрок с таким-то количеством нолей плюс хороший игрок с таким-то количеством нолей вместе дают ноль! Где командный дух, азарт, воля к победе? Что мне прикажешь с ними делать? До этого я тренировал команду из Ирана — нищая страна, банды религиозных фанатиков, там футбол — последнее прибежище человечности, единственное, после Господа Бога, утешение: вот им я нужен, там я могу работать! Ты играешь в среду.

Я едва сдерживаюсь, напрягая всю силу воли, чтобы не закричать от радости, не подпрыгнуть до потолка и не кинуться ему на шею. Ограничиваюсь тем, что всем своим видом выражаю полную готовность.

— При условии, что на тренировке будешь в хорошей форме. Или уже застоялся, как думаешь?

— Нет.

— Итальянский «Лацио», что ты о них скажешь?

— Худшие болельщики в мире.

— Особенности игры?

— Подкаты между ног, симуляция сноса на границе штрафной, длинные передачи за спину защите.

— Сможешь их блокировать?

— Скорее отразить. Перехват — мое слабое место.

— Будешь правым полузащитником, как в начале твоей карьеры: в этой позиции ты лучше всего открываешься и работаешь с мячом. Я ставлю тебя чуть позади нападающих, чтобы игроки «Лацио» сосредоточились на них, начну с расстановки в «4–4–2», ты будешь свободен в выборе зоны. Хочу, чтобы ты забил в первые пять минут игры. Ускорение прямо по центру, финт перед вратарем: у тебя всегда получаются удары в противоход, но здесь об этом никто не знает. А потом пусть игра идет сама собой, вы переходите к «3–4–1–2», я выдвигаю на острие Азими, и вся команда настраивается на то, чтобы заработать пенальти в штрафной итальянцев: дразните их, чтобы они активнее на вас нападали, а не изображали из себя пострадавших. Учитывая нынешнее состояние командной игры, единственное, на что у меня есть время — отработать с вами тактику, как сломать игру противника. Кайолль пробьет первый пенальти. Ты следом. Только у вас двоих есть то, что мне нужно, — бешеное желание играть. Обида, чувство несправедливости, желание отомстить. Я хочу, чтобы всю игру ты думал о Греге Лемарша. Вопросы есть?

Я сглатываю, совершенно ошалев от его напора, воли. Он чеканит слова, стуча по столу ребром ладони.

— А что с моим паспортом?

— Все отлично.

— Кем я буду? Греком? Португальцем?

— В этом нет необходимости: я ставлю только трех игроков — не граждан Евросоюза, ты один из них. Еще вопросы?

— По поводу Кайолля, он отличный игрок, я рад, но как насчет допинга…

— Он отрицает, и я ему верю. Один из ваших прежних тренеров давал вам пищевые добавки, состав которых вы не знали: я вам ничего давать не собираюсь, вот и все. Если Кайолля отстранят, я его заменю, если нет, он останется вашим капитаном. Что за книги у Гордимер Надин?

— За такие дают нобелевские премии.