…На Оксфорд-роуд по просьбе Джека процессия остановилась у гимнастического зала Джеймса Фигга.

Знаменитый палочный боец и друг Джека вышел с подносом в руках, на котором стояли кружки с подогретым вином. Джек взял одну обеими руками, чтобы согреть немножко пальцы, и медленно выпил. Выпили и те, кто стоял рядом, — сам хозяин-спортсмен, его ученики, констебли. Кружки наполнялись снова и снова, пока озябшие зрители не потребовали трогаться с места. Палач хлестнул лошадь, и телега потащилась по дороге в Тайберн. Справа остались деревни Мериблойн-филд, Хемпстед, Хайгейт. Показалась стена Гайд-парка, примыкавшая к Тайберну.

И тут Джек увидел виселицу, огромную, способную удержать сразу двадцать одного повешенного. Показалось, что мужество покинуло его. Но он быстро взял себя в руки. Телега подъехала к виселице, и помощник шерифа снял с нее плетеную клетку с голубем. Секунда — и крылатый посланец взвился в небо, чтобы принести в тюрьму успокоительное известие о том, что узник благополучно доставлен в Тайберн.

Констебли и солдаты, потеснив толпу, образовали круг, чтобы никто не помешал палачу выполнять его обязанности.

С трудом Дефо удавалось держаться в первых рядах, ближе к телеге с приговоренным. Наконец он пробился за линию констеблей и солдат. Здесь можно было сравнительно спокойно выжидать подходящего момента.

Тем временем вокруг продолжалось грубое и беспорядочное веселье — ведь день казни для работающих был свободным днем, и, естественно, они хотели использовать его наилучшим образом. Картина Хогарта «Ярмарка в Тайберне» дает весьма яркое представление об этом.

Наконец Дефо решает, что подходящий момент настал. На глазах у всех писатель приблизился к телеге, и Джек вручил ему рукопись памфлета, написанного на него Дефо. Громким голосом, обращаясь к толпе, Джек заявляет, что это его исповедь и он хочет, чтобы мистер Дефо напечатал ее в «Ориджинел уикли джорнэл». Лучшей рекламы нельзя было и желать. Физиономия Вэгстаффа выражает растерянность и досаду; этот Дефо, как всегда, оказался проворнее всех.

Приближался кульминационный момент спектакля. Вэгстафф, закончив молитву, в последний раз благословляет Джека и вылезает из телеги. Палач привязывает веревку к «роковой перекладине», надевает петлю на шею жертве, затем повязывает белый платок на его лоб так, чтобы один угол оставался свободным. Когда Джек будет готов «отправиться на тот свет», он должен поднять угол платка с глаз. Таков еще один атрибут ритуала. Жест этот был настолько широко известен, что ему подражали в жизни: находились оригиналы, которые давали знать носовым платком зубному врачу, когда можно рвать зуб, как приговоренный к смерти давал знать палачу о своей готовности.

Палач, пересевший тем временем на лошадь, ожидает сигнала Джека. Шум и крики смолкают, зловещая тишина нависает над Тайберном. Джек подносит к лицу руки в наручниках и как бы нехотя приподнимает угол белого платка. Телега медленно отъезжает…

Можно было возвращаться в город, драма кончилась. Впрочем, не для всех. Многие продрогшие зрители направились в кабаки, где обсуждали поведение Джека Шепперда перед казнью, вспоминали его похождения. В пивной на Флит-стрит, по обычаю, палач закатил пир, а любители сувениров смогли купить у него куски веревки по 6 пенсов за дюйм…

На другой день на улицах, продуваемых холодным ноябрьским ветром, нарасхват раскупили «Ориджинел уикли джорнэл» — по шиллингу за экземпляр — с исповедью только что повешенного Джека Шепперда, который угодил на роковую перекладину не без помощи Джонатана Уайлда.

Надо ли говорить, что многие ненавидели «главного вороловителя» и что врагов у него хватало.