Когда фильм заканчивается, она прибегает обратно, обнимает меня, а потом кладет мне на колени листок бумаги.

— Что она тебе дала? — спрашивает Гаррет, включив свет.

Я опускаю глаза. Это рисунок, на нем сама Лили и я — с волосами, заплетенными в две косы, и в красном платье, в котором я была утром. Я держу ее за руку, а над моей головой написано: «Старшая сестра Лили».

— Гаррет, это ты подговорил ее, да?

— Почему? Что там такое? — Он забирает рисунок и начинает смеяться. — Клянусь, я не имею к этому ни малейшего отношения. — Он отдает листок мне. — Но ты знаешь, что это значит.

— Не знаю. И что же?

— Что, когда я однажды сделаю тебе предложение, ты будешь обязана сказать «да». Лили хочет, чтобы ты стала ее старшей сестричкой, и, если ты разочаруешь ее, это разобьет ей сердце.

— Ну все, теперь я точно уверена, что ее подговорил ты.

— Извини, но я тут не при чем. Хотя, это хорошая идея — воздействовать на тебя через Лили.

30

В полночь я пробираюсь у Гаррету в спальню, молясь и надеясь, что все крепко спят. Хорошо хоть, что его комната в самом конце коридора — далеко от комнат его родителей и сестры.

— Поверить не могу, что ты подбил меня на такое, — говорю я, забираясь к нему под одеяло. Голубые огоньки освещают комнату мягким сиянием. — Нас стопроцентно застукают.

— Я не заставляю тебя. Можем просто лечь спать. Хочешь?

— Хочу. Я не могу заниматься «этим», когда неподалеку твоя семья.

Или могу? Теперь, лежа с ним рядом, я понимаю, что устоять будет трудно. Он без футболки, и от него пахнет моим любимым одеколоном. Я целую его грудь, вдыхая его аромат.

— Я думал, мы собрались просто спать, — говорит он со смешком.

— Так и есть. Просто целую тебя на ночь. — Я поднимаюсь к его губам, прижимаюсь всем телом к нему и тут замечаю, что на нем ничего нет. Совсем ничего! Я думала, он снял только футболку. Ну и как мне теперь отказать ему? Моя сила воли не настолько сильна, особенно когда я так близко к его обнаженному телу.

— Гаррет, ты почему голый?

— Мне стало жарко. — Он проводит ладонью по моему животу и просовывает ее за пояс моих пижамных штанов. — Тебе, кажется, тоже немного жарко. Так что тебе лучше их снять.

— Черт, Гаррет! Дай мне по крайней мере закрыть дверь на замок. — Под его смех я вскакиваю с кровати, запираю замок и на обратном пути скидываю одежду.

— Джейд, никто сюда не придет. Весь дом спит.

— Так каким образом мы это сделаем? — спрашиваю я, глядя на его перевязанную грудь.

— Это сделаешь ты. Садись сверху, как тогда.

— Но вдруг я сделаю тебе больно?

— Не сделаешь. И рана будет заживать еще долго, так что привыкай к такой позе.

Я сажусь на него верхом, а он притягивает меня к себе для долгого, медленного, глубокого поцелуя. Черт, как же здорово он целуется. Серьезно, если бы проводились соревнования по поцелуям, то он занял бы первое место.

Чуть-чуть отодвинувшись, он тихо шепчет мне в губы:

— Когда я сказал, что соскучился по тебе, я имел в виду, что соскучился очень и очень сильно.

— Я тоже соскучилась по тебе. — Наклонившись, я целую его. Его ладони ложатся на мои ягодицы, а бедра толкаются вверх. Какое-то время он направляет меня, но потом я отвожу его руки в стороны и берусь за дело сама. Я по-прежнему понятия не имею, что делаю, находясь вот так сверху, но Гаррету определенно нравится, а значит, я справляюсь довольно неплохо.

Позже я ложусь на нетравмированную сторону его торса.