Со дна траншеи копающие поднимают над собой тело.

Это — мальчик почти. Мертвец. Его лоб надрублен наискосок неосторожной лопатой. Песком забиты ноздри и зев рта.

Положили его на землю. Лицом к небу.

А рядом взмахами рук-плетей делают искусственное дыхание мужичку, черной щетинке.

Климов делает. Но уже и он на исходе сил.

Слабеющими взмахами рук-плетей щетинка черная отбивается от жизни.

музыка похоронная.

Климов сидит около мертвеца. Схватился за голову.

Плачет солдат. Виноват — солдат…

Гедговд идет прочь. Он идет зоной, не видя ее. Он если и слышит что, так

эту музыку. Похоронную.

Мимо него — с носилками, с носилками.

И сидит бригада на земле, бьет камень на щебень.

Катят тачки железные вереницей.

Колючая проволока. Передвигается по экрану. Вот и ворота. Вахта. Грузовик ждет выпуска.

Ефрейтор проверил пропуск, с подножки осмотрел кузов. Заглянул под задние колеса.

Топоры тесали и остановились.

Трое смотрят от своего бревна.

Пошел ефрейтор к воротам, открыл внутренние, взялся за внешние.

голос сзади нас:

— Шофер! Шофер! Иди сюда! Прораб зовет.

Шофер — в старой солдатской пилотке, но в гражданском. Вылез из кабины, пошел на голос.

а мотор тихо работает.

Ефрейтор развел внешние ворота и оглядывается — почему шофер не едет.

Трое над бревном. Переглянулись молнией.

Машина ждет! И дверца открыта.

И бросились!

Двое — в кабину! один — в кузов!

И — тронули, на ходу прихлопывая дверцы!

Изумленное лицо Гедговда!!

в музыке — бетховенская рубка! ("гремят барабаны! литавры гремят!")

— И я! И я с вами!!

Долговязый! Догоняет машину! Вспрыгнул на задний борт. Висит!

Машина — на нас!! Раздавят!! *

вой мотора.

Не на нас! — на ефрейтора! Он метнулся прочь, давая дорогу.

И у столба ворот — за пистолетом лезет в кобуру. Лезет, никак не вытащит. Выхватил!

Вон — уходит грузовик по дороге! Гедговд ноги подбирает в кузов.

выстрел! Выстрел! — от нас, пистолетный. А сбоку сверху, с вышки, карабинный, раскатистый. И еще!

Уходит грузовик! уходит!

("гремят барабаны! литавры гремят!")

МЫ ВОЗНЕСЛИСЬ. СВЕРХУ.

Угол зоны, обращенный к бегущим. Вот с этой угловой вышки и стрелять! — но несподручно: она с двух внешних сторон обшита от ветра. Изгибаясь, бьет часовой.

А грузовик уходит! уходит!

выстрелы слабеют вдали.

ПОСЛЕ КОСОЙ ШТОРКИ — ТОЛЬКО УГОЛОК ЭКРАНА.

Индукторный телефон старого образца. На него падают руки военного — на трубку и на ручку. Круть, круть, круть! — говорящего не видно всего:

— Конвойный городок! Конвойный городок! С третьего объекта побег! На машине в сторону рудника Дальнего! Дайте знать на рудник Дальний! Вызовите мотоциклы! Всем — в ружье!!

КОСАЯ ШТОРКА ЧЕРЕЗ ВЕСЬ ЭКРАН.

Из нее наискось вырывается наш грузовик.

Он несется, несется, несется! — мимо последних строений поселка.

Он уходит, уходит, уходит! — уже по степной дороге.

И две фигуры видны нам сзади в кузове. Их швыряет, они скрючились, держась за борта и крышу кабины. Один слишком высок.

А теперь — спереди. Две головы — над кабиной. Два лица — в кабине, через ветровое стекло. Их напряжение обгоняет бег автомобиля: убежать! успеть! уйти!

Двое в кабине — во весь широкий экран. За рулем — тот крупнолицый, главарь. Что за щедрая сила у этого человека! Крутит руль и стонет:

— Э-э-эх, где вы, мои крылышки? Когда надо — вас нет!.