— Товарищ подполковник, нельзя ли на вечер взять доклад? Кое-что хотел бы дополнить.

— Нельзя, потому что доклад у командира полка, затем его посмотрит начальник штаба. Обсудят, внесут замечания, вот тогда и внесете свои коррективы. Я сообщу вам, когда это можно будет сделать.

— Ясно, товарищ подполковник.

Проходит день, другой. Работаю на матчасти. Под самолетом чистота, нет ни травинки. Пулемет вычищен. Заодно выдраил и весь корпус «Илюхи» каустической содой. Хожу весь в масле. Веселая житуха!

В пятницу, часа за два до рассвета,— тревога.

— Тревога! — орет во всю мощь легких дневальный.

— Трево-о-ога! — вторит ему дежурный по эскадрилье.

— Тревога, тревога, подымайсь! — петушком выкрикивает старшина.

— Живей, живей, орлы! Приготовиться к построению! — поторапливает адъютант эскадрильи.

Весь офицерский состав в казарме. Летчики курят в коридоре, покашливают и наблюдают, как их подчиненные лихо сбрасывают с себя одеяла, одеваются, бегут к пирамиде, хватают карабины и становятся в строй.

— Отставить оружие! — кричит адъютант.— Надеть комбинезоны!

И вот уже суматоха у вешалки. Сопят братцы, поругиваются, толкаются локтями.

— Эскадрилья, становись! — кричит адъютант. — Равняйсь! Смирно!

После сдачи рапорта комэску Чернявину отправляемся на стоянку.

Топаем в темноте, наступая друг другу на пятки. Снег подтаял. Оттепель. Даже на ночь грязь не замерзла. На стоянке сразу бросились к самолетам. Стаскиваем чехлы и с каким-то жадным ожесточением тащим их к каптерке. Цель столь невероятного усердия — одна. Поспать, завернувшись в чехол, еще минуток шестьдесят, пока механики и мотористы будут обкатывать моторы. Заворачиваемся по два, три человека в каждый чехол. Засыпаем и слышим, как на всю Хурангизскую долину разносится мерный и невероятно мощный гул работающих моторов. Примерно через час просыпаемся, словно по заказу. Просыпаемся от наступившей тишины. Теперь наш черед. Спешим к самолетам.

— Природин, где ты там?! — кричит Хатынцев.

— Здесь, товарищ лейтенант. В кабине уже.

— Молодец, ты всегда наперед батьки лезешь в пекло. Давай-ка проверим шлемофоны.

Проверяем надежность наушников. Работают исправно. Хатынцев начинает гонять мотор на всех оборотах. Вот сбавил газ, ждет сигнала. Проходит минута, другая, и над взлетным полем повисает зеленая ракета. Полеты в составе полка, посвященные десятой годовщине его рождения, начаты. «Илы», словно огромные зеленые жуки, ползут со стоянок к взлетной полосе на предстартовую площадку. Там, возле рации командный состав и десятки спецмашин: с бензином, с маслом, дежурные кареты «скорой помощи», машины, груженные баллонами со сжатым воздухом. Некоторые самолеты не успели зарядиться воздухом на стоянке и заряжаются прямо здесь. В сутолоке незаметно наступает рассвет, а это значит: ждать больше нечего — надо взлетать.

«Парадом» с земли сегодня командуют представители из штаба дивизии. Сам «батя» поведет звено управления. Причем, взлетает первым, в паре с заместителем по летной части. Вот их машины выруливают на взлетную полосу, следует отмашка флажком стартера, и самолеты, взревев, несутся по травянистому полю.

— Ну что ж, хорошо! — довольно говорит Хатынцев. — Посмотрим, что нам скажет вторая пара.

Вторая пара «Илюх», тоже из звена управления, взлет производит с таким же блеском.