— Чего вы мне всякого жулья напихали?! — кричит. - Что я с ними сделаю? Да еще в самом центре пустыни! Переводи, Семен, куда-нибудь в другое место. Или вообще сбегу опять на Дон!

— Катись, — спокойно выговаривает Калижнюк. — Катись к чертовой матери!.. На все четыре стороны! То же мне, Стенька Разин. На Дон он сбежит... Ковус! — кричит Калижнюк. — Где ты?

— Здесь я, дядя Семен.

— Принимай Кельтебеден!

— Да вы что, товарищ управляющий?!

— Не бойся. Твоя земля тебя сбережет, не сгинешь. А людей ты не боишься Словом, принимай Кельтебеден.

— Что за Кельтебеден? — тихонько спрашиваю у Чары.

— Это в самом центре Каракумов. Барханные пески, до тридцати метров. Целые горы. Туда в основном шабашники едут, вот Куколь и боится. Оттуда до ближайшего селения больше ста километров...

Калижнюк обратил на нас внимание:

— С чем пожаловал, комсомол? Сказать что-то хотите, Аннаев?

— Нет пока. Знакомлю вот товарища...

— Долго раскачиваетесь. Совещание провели, клич бросили: канал — стройка молодежи, а проку пока нет.

— Раз клич бросили, значит будет, — спокойно отозвался Чары.

— Спасибо, утешил. Ладно, продолжим совещание...

Приходим к нему примерно через час, когда люди покинули кабинет. Остался лишь Ковус. Растерянный и недовольный, он стоит у стола управляющего и молит:

— Ну почему я должен туда ехать? Пошлите другого. Разве других нет?

— Нет. Таких, как ты, нет.

— Бойко пошлите. Он самый опытный.

— Бойко в Керки, на Пионерном участке останется. Думаешь, там легче?

— Никто не говорит, что там легче, — понемногу сдается Ковус.

— Ну, ладно, ладно, — окончательно урезонивает его Калижнюк. — Вот хлопцы из комсомола, послушают, как хныкаешь, да и напишут в газетку.

— Этих хлопцев к нам бы, туда! — неожиданно сердито отзывается Ковус. — Я бы вручил им в зубы технику, пусть бы утюжили Каракумы.

— Не дано, не дано! Профессия не позволяет! — шутливо перевожу я разговор на легкий тон.— Но что касается самого участка, я бы с удовольствием отправился туда.

— Пожалуйста, — произносит уступчиво Ковус. — Хоть сейчас.

— Ладно, поговорили! — Калижнюк властно кладет руку на стол. — Мне надо в обком. Что у вас, Аннаев?

— Хотели в общих чертах ознакомиться, что уже делается на трассе?

— А ты что? Сам не знаешь?

— Сравнили, — ухмыляется Чары. — Вы — совсем иное дело. У вас и карта вот, и точные данные.

— Ладно, Ковус обо всем расскажет. Мне некогда. Сумеешь, Ковус?

— Ай, чего тут уметь!

Калижнюк берет с вешалки шляпу и выскакивает из кабинета. Мы чувствуем себя сразу свободнее. Да и прораб этот, Ковус, подкупает меня своей непосредственностью. Сразу видно, что он открытой души малый, хотя и горяч.

— Ну, чего вам, говорите конкретно! — берет он указку и подходит к Генеральной карте канала. Она — во всю стену. И канал по ней вьется голубой лентой.

— Общие данные мне известны, — говорю я. — Забор воды из Амударьи будет осуществляться тремя рукавами?

— Мы их называем «головами», — поправляет Ковус. — А вообще-то даже звучит: Головное сооружение — три рукава.

— Канал протянется, — продолжаю я, — по тридцать восьмой параллели от Амударьи до Каспия и обводнит сотни тысяч новых гектаров земли.