Говорят, что люди, которые для заработка слушают чужие телефоны, сплошь тридцатипятилетние мужики, которые до сих пор живут с мамочками. Такой образ я старался сохранить в мыслях. Какой‑нибудь лысеющий, бледный, с животиком тип в очках с проволочной оправой сидит себе за столом, отслеживая мою жизнь и беспокоясь из‑за карбюратора на своем «шеветте». Мне плевать, что он там слышит, ведь если он до сих пор не понял, что я не террорист, то уже никогда не догадается.

– И вообще, С.Т., – говорила тем временем Ребекка, – у меня есть предложение. Плеши называют Великой Белой Надеждой Демократов, так? Но ты считаешь, что его экологический послужной список далеко не чист.

– Такое создается впечатление, да?

– Поэтому я хочу привлечь тебя в качестве консультанта. Сэнгеймон Тейлор об Олвине Плеши. Первая полоса в разделе политики. Своего рода досье. Разберешь его карьеру в «Баско», потом его политическую карьеру, раскритикуешь его, с позволения сказать, труды на благо окружающей среды.

– Большое искушение. Но я пас. Потому что знаешь, что случится потом?

– Что?

– Окажется, что от его карьеры в «Баско» несет паленым. Та, вьетнамская часть, когда он был заместителем министра по напалму, до небес вонять будет. Но все это пятидесятые и шестидесятые годы, дело прошлое. Потом, когда перейдем к политической части, будет прямая линия демократической партии. И не важно, что он творил за сценой в «Баско». Поэтому мне придется написать: «Он голосовал за “Закон о чистой воде”, это хорошо. И за заповедник для диких животных на Аляске, это хорошо». Скучно получится.

– Если тебе контраста не хватает, можем немного сгустить краски. Например, «Голосует‑то он как порядочный, но посмотрите, что он творил во Вьетнаме». Что скажешь?

– Попробую. Но у меня нет времени изучать каждый его шаг тридцатилетней давности.

– И не требуется, С.Т. Над этим уже работают. День и ночь в библиотеке трудятся.

– А. Тогда посоветуй ему, пусть поговорит с…

– С Эсмеральдой. Уже сказала. И это не он, а она.

– Прости мне мужской шовинизм, о Ребекка! А сейчас мне пора бежать.

– Пока. И спасибо.

Я сходил в лабораторию и синтезировал себе несколько литров 1,4‑диаминобутана. Это, пожалуй, было слишком: таким количеством путресцина можно разогнать население всего Бостона. Но я воображал варианты возможного его использования в будущем. Я предусмотрительно настроил установку на замкнутый цикл, чтобы, когда я закончу, администрации не пришлось сносить все здание. Слив получившееся вещество в банки, я убрал их в дешевенький сейф из листовой стали, который держал у себя в столе. Оставалось только молиться, чтобы вломилось ФБР и снова перерыло мои веши. Для непосредственного использования я сунул в карман пробирку с путресцином. Гораздо эффективнее было бы залить его в огромный водяной автомат Барта на батарейках, который выглядел в точности как «узи», но это было слишком опасно.

Один из бостонских ныряльщиков уехал на каникулы – заниматься любимым делом на Карибах, поэтому я позвонил в головной офис и уговорил Тома Экерса снова к нам приехать. Он всегда был рад смотаться в Бостон и все равно собирался на юг – поработать с командой «Иглобрюха» в Буффало.

Я поехал за ним в аэропорт Логана. В тамошнем зале ожидания я впервые расслабился с тех пор, как началась история с «Пойзен Бойзен». Никаких обнюхавшихся металлистов тут не будет.

А потом мне вспомнились следы в коридоре – строгие мужские туфли. И верно, не могут же такой операцией руководить наркоманы. Чтобы оснастить лабораторию для изготовления ФЦД, нужен капитал и определенные познания в химии. Неужели у меня есть Злой Близнец? Где‑то прячется «высший эшелон» в костюмах.