– Часа два или ещё больше. Совсем я тебя заболтала!

– Ещё кто кого, – хмыкнул я. – Не зря бабушка говорила, язык – помело.

– В общем, давай, иди и объясняйся с Осокой. А я подойду чуть позже, чтобы не вместе. Думаю, так будет лучше.

А в кафе «Старый горняк» яблоку было негде упасть. Такое впечатление, что послушать барда собрался весь персонал базы, да ещё и с шахт понаехали. Когда я вошёл, Гарик исполнял местную песенку на базик, не том архаичном, а вполне понятном мне – конечно, о любви. Эрдени, устроившись чуть в стороне на краю возвышения, аккомпанировала на голографической клавиатуре своего планшетика. Осоку я тоже увидел сразу. Она сидела за столиком во втором от сцены ряду с двумя девицами из эскадрильи Белых Цапель и Маррен Беренко. Заметив неподалёку одиноко стоящую колонну, которую некому было подпирать, я осторожно пробрался вперёд и прислонился к колонне спиной, стараясь не загораживать вид сидящим сзади. Гарик, тем временем, закончил песню и, переждав аплодисменты, начал балладу из «средневекового цикла». На станции Гилаттер я уже слышал, как великолепно удалась ему «Баллада о борьбе», и вот теперь – «Баллада о времени». Пускай текст понимали одни бреганцы, было заметно: с удовольствием слушают все. Напитки и тарелки на столах преимущественно оставались нетронутыми, а это тоже кое о чём говорило. Голосом, проникновенной интонацией певец доносил до зрителя то, чего не мог выразить словами. Балладу вновь сменила местная песенка. Печальные мелодии чередовались с бодрыми, те – с лирическими, казалось, безо всякого особенного подтекста. Тем не менее, я начинал догадываться, что подтекст, всё же, был, даже не подтекст – настроение. И на эту тончайшую канву невесомым плетением одна за другой ложились строчки, рифмы и целые песни. Я чувствовал, что в этом кружеве скоро будет завязан последний узелок.

Я в очередной раз бросил взгляд на Осоку и вздрогнул. Полуобернувшись, она смотрела на меня прямо, не мигая, и были в её глазах и укор, и тени воспоминаний, и то, чего я ждал, на что надеялся. Нежность.

Дальнейшее произошло быстро и, как всегда бывает с Осокой Тано, просто и незамысловато. Подруга скользнула в сторону, освобождая половину стула, и приглашающе похлопала ладонью: садись сюда. Конечно же, я не заставил себя упрашивать! Сидеть было не слишком удобно, и я был ну просто вынужден обнять Осоку за талию.

– Со-обственник, – тихонько проворковала она и потёрлась мягким рогом о мои волосы.

– Прости… – шепнул я в ответ.

– Да я тоже хороша, развела конспирацию. Мир?

– Конечно, мир.

Из кафе вышли вместе. Поглядев на Осоку при ярком свете коридора, я восхищённо поцокал языком. Оказывается, одета она была не в одну из своих обычных туник, а в настоящее вечернее платье: на ярко-алой шёлковой основе – тончайшее чёрное кружево. Кружевными были и длинные перчатки-краги.

– Королевишна, – улыбнулся я.

– Ой, да девчонки уговорили, – отмахнулась она. – Не люблю я шёлк, холодный он и скользкий. Помнишь другое красное, на «Румелии», что мне Чучи одолжила? У него ткань была намного приятнее.

– Ради красоты не грех и потерпеть.

– Да ну, вот ещё! Кстати, недавно в Порт Гавани я такое платье купила, очень интересная расцветка, и материал… уютный.