Прыжок – обязательный элемент в фигурном катании – выполняется обычно с левой ноги с приземлением на правую, исключая ритбергер (выполняется весь на правой ноге: правый рёберный стопор, вращение на правой, приземление на правую). У Марины хорошо получался сальхов (заход с дуги назад внутрь), а аксель не получался, потому что она устала и вместо того, чтобы сосредоточится на прыжке, думала о том, что вечером её ждёт франсэ и уроки на завтра…

Аксель – самый трудный из всех прыжков, выполняется после мощного разбега на скорости пять-шесть метров в секунду. Если неправильно выполнить аксель, сильно ударяешься о лёд на хорошей скорости. Маринэ устала падать и ударяться, тело превратилось в один сплошной синяк и невыносимо болело, а Алла Игоревна не устала повторять: «Марина, что ты вытворяешь?! Соберись, наконец! Плохо сегодня катаешься, очень плохо. Пока не прыгнешь двойной аксель, домой не пойдёшь. Давай, ещё раз!»

…Самый трудный – аксель, единственный из прыжков, который выполняется на движении вперёд: с левой ноги вперёд с приземлением на правую ногу, рёберный стопор сменяется зубцовым, который обеспечивает хорошую высоту прыжка.

В тот чёрный день Маринэ прыгнула двойной аксель в два с половиной оборота, что называется, на последнем вдохе. Ноги у неё сильные, тело лёгкое (вес ниже нормы), вот только сил уже не осталось – Маринэ взвилась высоко вверх и… приземлилась на жёсткие руки. «Жёсткими» руки быть не должны ни в коем случае, можно повредить плечо, и голову тоже можно. Что Маринэ и сделала – правая рука ударилась о лёд и скользнула по нему в сторону, подставив под удар правое плечо и голову.

Сотрясение мозга прошло (это не очень приятная вещь, всё время тошнит и всё время плохо), плечо напоминало о себе до сих пор, но Маринэ нашла выход – не падала. И не прыгала аксель. Она вообще больше не прыгала, только сальхов иногда, исключительно ради удовольствия. И не при Гале, с неё станется, растрезвонит на всю школу…

– Не смогу. Мне падать нельзя, у меня плечо… Я его сломала, немножко, уже зажило, только правая рука… Она ничего, но до конца не поднимается, – путано объяснила Маринэ. И заглянув в Галины глаза, из которых враз исчезло веселье, поспешно добавила:

– То есть, я могу поднять, но немножко больно. Врач сказал, это пройдёт, – вдохновенно врала Маринэ. Не «немножко» и не пройдёт, но Гале этого знать необязательно.

– А если ты на него упадёшь? – встревожилась Галя. – Ты же как ненормальная катаешься…

Маринэ молча пожимала плечами и отрывалась, что называется, по полной программе, не зря она училась восемь лет. Ногам было радостно «вспоминать», и они «входили во вкус» раньше самой Маринэ…

Часть 4. Партерные поддержки

Кастинг

В студию фламенко (самодеятельный, или, как говорил Кобалия, околопрофессиональный ансамбль с громким названием «Легенды фламенко», руководитель с бурным прошлым – хореографическое училище, затем академия хореографии и две операции на ногах, партнёрша руководителя – с ещё более бурным прошлым) Маринэ приняли после унизительного осмотра в облегающем тонком трико.

Маринэ, которой исполнилось четырнадцать, выдержала «экзамен» сцепив зубы, молча выполнила всё, что от неё требовал Арчил Гурамович молча вытерпела на себе его руки, когда он «поправлял движения».

Арчил Кобалия, в просторечии Коба, танцевал как Хоакин Кортес (легендарный испанский танцор фламенко) и гонял их в хвост и в гриву по три часа ежедневно, с пяти до восьми вечера.