Чайный цвет дубленки, маслянистый блеск меха на широком воротнике-капюшоне, отворотах рукавов, тоненькие кожаные ремешки, носившие утилитарно-украшательский характер, — все создавало удачное обрамление для молодой, благополучной дамы, лучащейся счастьем. Мартовский день выдался переменно-облачным, с капризным, взвинченным настроением — полосы зловещих туч, исторгавших снежные заряды, сменялись синевой небес и необыкновенно улыбчивым ярким солнцем. И каждый раз, прорываясь сквозь вьюжный мрак к весенней, обласканной теплыми лучами благодати, Полина ощущала себя частью происходящего — с ней случилось то же самое, она неслась прямо к солнцу.

Советы Аллы в поведении с Глебом оказались совершенно ненужными. Ей не пришлось прибегать к хитроумной жесткой тактике — совместная жизнь складывалась легко, без притирок, надрывов, нажимов. Глеб был слишком поглощен работой, чтобы копаться в нюансах настроений возлюбленной, а она умела подключаться на его «волну» и не навязывать собственные проблемы.

А какие, собственно, проблемы? Исключительно приятные. Заполнять новую квартиру очаровательными хозяйственными мелочами, объезжать «ниссан», подаренный отцом, старательно подбирать новый гардероб, не жмотничая и не пересчитывая остаток бюджета. Глеб выделил крупную сумму «на дизайн» и преподнес Полине пластиковую карту.

— У меня одна просьба, девочка. Приобретая что-либо для нас и для нашего дома, руководствуйся правилом: «если сомневаешься, что выбрать, выбирай самое дорогое». Это я из уроков смолянки железно запомнил.

Он не боялся говорить «наш», «наше», не избегал разговоров о будущем, и вообще вел себя так, словно с минуты на минуту сформулирует предложение руки и сердца. Их связь по существу стала гражданским браком, не являющимся ни для кого секретом. Вот только сам факт…

— Не понимаю, чего твой благоверный уперся? — Алла задумалась. Считай, январь, февраль, март… Достаточно для раздумий… Живете вместе, в достатке и в радости. Тебя не узнать. Это мне не очень заметно, поскольку часто видимся. А другие говорят: у генерала дочка — красавица… Не насмешничай. В субботу Зинка звонит, докладывает: Глеб Борисович засветился в «Клубе Т» с высокой эффектной девкой. Ужинали, мол, вдвоем, при свечах и ручку в ручке держали. Я говорю, враки. А она мне девицу с энтузиазмом описывает: «глазищи лиловые, потрясающие волосы, платье от Валентино синий шифон». Тут только я сообразила! Представляешь? Со стороны ты у нас, оказывается, классно смотришься, да и вообще изменилась. Да… деньги и хороший мужик способны украсить любую женщину.

— Хватит издеваться. Я, действительно, совсем другая. Словно из норы выбралась на солнечный лужок. — Полина с сомнением заглянула в подведенные по-восточному глаза. — Не поймешь ты, Алка… Вообрази, я знаю теперь, что такое счастье! Я его всей кожей, всеми потрохами ощущаю… Только порой страшновато.

— Еще бы! Есть что терять… — невесело поддержала Писецкая, глянув на свою руку с искрящимися перстнями…

Полина стала осторожной, когда переходила улицу, не лихачила в автомобиле, а если случалось войти в подъезд одной, пугливо озиралась, словно слышала шаги за спиной.

— Пап, мне Соня нравится. И ты. И как у нас всех теперь жизнь складывается. Мне радостно, словно только сейчас начала жить по-настоящему. Но ведь страшно! — Призналась она неожиданно, интуитивно прижав ладонь к животу.