Алекс знала, что он глубоко сожалеет о гибели мистера Петерсона и сочувствует его семье, но граф не говорил об этом. Он словно спрятался в раковину. Ее как будто наказали, и по сравнению с этим наказания отца выглядели детской забавой. С ней обошлись как с человеком, который не принял жизнь лорда Эмберли всерьез и которого больше никогда не допустят в сокрытый от любопытных глаз духовный мир.

Когда на следующее утро лорд Эмберли с матерью собрались в деревню, они ужасно удивились тому, что Александра тоже намерена ехать.

— Вам вовсе не обязательно делать это, Алекс, честное слово, — заверил девушку лорд Эмберли, сжав ее ладонь обеими руками. — Подобные визиты доставляют немало страданий, даже когда ты обязан исполнить свой долг. Но это не ваш долг.

Его слова больно ранили. Кто она для него? Простое украшение? Она могла бы воспользоваться моментом и постараться объяснить, что должна стать частью его жизни, иначе все теряет смысл. Но Александра просто посмотрела на руки графа, сжимавшие ее пальцы, и распрямила плечи.

— Мне хотелось бы выразить свое соболезнование вдове погибшего. — Александра не хотела, чтобы в голосе ее зазвенели льдинки, но так уж вышло.

— Прекрасная идея, Александра, — поддержала ее леди Эмберли. — Деревенские жители не забудут этого, они начнут уважать тебя так же, как уважают Эдмунда.

За два последующих дня отношения между ними нисколько не улучшились. В воскресенье они ходили в церковь со всеми остальными родственниками и сидели рядышком на скамье лорда Эмберли. После мессы они вместе приветствовали своих друзей, и Александру познакомили с теми, кого она еще не знала. После обеда они ездили на чай к Каррингтонам. На следующий день она пошла на похороны вместе с лордом Эмберли и другими домашними, и снова она сама настояла на этом, невзирая на мягкие, но настойчивые намеки будущего супруга, что это совершенно не обязательно.

Но душевной близости между ними больше не возникло. И это волновало лорда Эмберли ничуть не меньше, чем Александру. Ему хотелось загладить свой промах в день смерти Джоуэла, поговорить с Александрой, разрушить возникший между ними барьер, пустить ее в свой внутренний мир. Но он не мог до нее достучаться. Нельзя сказать, что она была настроена враждебно, дулась на него или молчала. Но она снова отдалилась, словно была от него за тридевять земель. Он даже начал задаваться вопросом: а не выдумал ли он тот день на холме и утро на берегу?

Надо непременно найти возможность побеседовать с ней по душам. Он должен снова вернуть к жизни ту яркую открытую Алекс, которую видел лишь мельком. Просто обязан. Ему казалось, что он влюбился в нее. Было бы очень неприятно узнать, что он полюбил мечту, женщину, которой на самом деле не существует. Но с чего же начать? Граф был человеком, который мог сделать для других все, что потребуется, но распахнуть перед кем-то свою душу он просто-напросто не умел. Он несколько раз пытался открыться Алекс, но тщетно. И сейчас, по прошествии довольно долгого времени, они были так же далеки друг от друга, как и в день помолвки.

На следующий после похорон день Каррингтоны решили устроить пикник. Приглашение получили все обитатели Эмберли, семейство Кортни и офицеры полка. Мадлен пребывала в отличном расположении духа, уныние предыдущих дней осталось позади. Девушка пришла в комнату Александры в тот момент, когда Нэнни Рей укладывала своей воспитаннице волосы.

— Какое милое у вас платье! Восхитительный оттенок розового! — весело затараторила она. — Вообще-то розовый редко бывает настолько хорош, по большей части мне этот цвет не слишком нравится, тоскливый какой-то.