|
Александр ощутил как тяжелая горячая кровь прилила к его щекам, залила шею. Их глаза встретились, он увидел, что она поняла по его взгляду, почему он покраснел, и румянец на ее щеках стал еще ярче. У нее была ослепительно чистая нежная кожа, он видел ее девичьи округлости как не старался отвести глаза, его обволакивал нежнейший едва уловимый запах ее духов, от которого сердце едва не выпрыгивало, а голова кружилась, а она так же зачарованно не могла оторвать взгляда от его юношеского, но мужественного лица с резкими чертами и упрямо выдвинутой челюстью. Молчание длилось, как им показалось, вечность и еще раз вечность. Зачем губернатор взял ее нежные пальчики в свою огромную ладонь, поднес к губам: — Милая Кэт... На месте этого юноши каждый бы бросился хоть на сотню разбойников, если понадобилось бы спасать тебя! Вблизи стояли офицеры с бокалами шампанского в руках, прислушивались. Слова губернатора приняли с одобрительными возгласами. — Что на сотню, на тысячу! — На армию! Губернатор бросил на них уничижительный взгляд, добавил: — Вряд ли у кого-то это получилось бы так же блестяще, но, милая Кэт, ради вас в самом деле каждый из нас бросится на штыки! Он еще раз поцеловал ей руку, передал полковнику. Тот приложившись губами к ее пальчикам как к святыне, сказал торжественным голосом, словно читал завещание о получении им огромного наследства: — Милая Кэт, позвольте представить вам моего юного друга, подпоручика Александра Засядько! Он отступил на полшага, поклонился. Александр тоже склонил голову, чувствуя себя глупо в тугом мундире, затянутый, скованный церемониями. Казачий сын, привыкший скакать навстречу ветру с раскрытой грудью, когда же привыкнет? Жарко, воздуха не хватает, воротничок давит как чужая рука на горле. Кэт не могла оторвать от него глаз. Сейчас он показался еще выше, чем тогда, когда в белой расстегнутой на груди рубашке бросился спасать ее, как часто спасал в ее снах волшебный принц. Он был красив как сам Сатана, и в тугом мундире выглядел как дикий конь, на которого возложили седо, но который все равно никому не позволит в него сесть. Годы учения в привилегированном училище не вытравили свободолюбивый дух, и если бы она уже не узнала, что красивый молодой подпоручик русской армии не князь и даже не дворянин, а сын знатного казака, то все равно безошибочно признала бы в нем человека, рожденного в седле и вспоенного с конца копья. — Добрый день,сказал он внезапно охрипшим голосом.Вы... танцуете? — Да,ответила она поспешно. Голос ее был чистый как колокольчик, у него сладко отозвалось сердце.Вы... приглашаете меня? — Уже пригласил,сказал он еще торопливее. Он видел в ее глазах то же самое, что чувствовал и он. Вырваться хоть на время танца из-под плотной опеки старших, когда тебе дышат в затылок и подсказывают каждое слово. И пусть за ними все время будут неотрывно следовать взгляды всего зала, но все-таки они вдвоем смогут ощутить хоть слабую тень тех минут, когда он, сильный и красивый, в белой рубашке, распахнутой на широкой груди, подхватил ее, слабую и трепещущую, держа в одной руке саблю, ощутил легкий аромат ее духов, а ее пронзила сладкая дрожь от прикосновения его сильных рук... Однако им пришлось дожидаться пока окончится предыдущий бесконечный манерный танец. Фигуры в одинаковых напудренных париках двигались по кругу как восковые. Одновременно приседали, кланялись, лица у всех как маски, непристойно выказывать какие-либо чувства, Александру они напоминали фигурки на больших часах. |
