Снова ходили. Мириам не видели.

Мириам не было. Я в отчаянии. Скоро в школу.

Видела ее!! Но так испугалась, что спряталась в тени в переулке. Мириам очень красива, но она так изменилась. Теперь она действительно выглядит, как взрослая замужняя дама. И какой-то особый покой в выражении ее лица. Очень умиротворенное лицо. Вряд ли ей нас не хватает.

Теперь я еще печальнее, хотя знаю, что с ней все в порядке. Внутри такая пустота. И — это годовщина нашего приезда в Америку.

Снова видела ее. В этот раз я ходила без Итци. Я выдергивала нитки из сметанных швов, чтобы накопить денег и поехать по надземной железной дороге, одна поехала в Верхний город. Когда-нибудь я наберусь смелости и заговорю с ней. Но сейчас мне просто хочется смотреть на нее. Я шла за ней, и мы оказались на фруктовом рынке на Бродвее и Сто Двенадцатой улице. Я смотрела, как она говорит с продавщицей. Она была такая веселая и очаровательная, и я услышала, как продавщица спросила: «Как дела у мистера О'Мэлли?» Так странно было услышать это. Я подумала: неужели это моя сестра? Интересно, думает ли она когда-нибудь о нас, обо мне? Помнит ли она, что у меня тоже есть мечта?

Последние пять дней я ходила по пятам за Мириам, и с каждым днем мне все труднее представить, что я подойду и заговорю с ней. Сегодня случилось нечто. Она меня увидела. Понимаете, я стояла за тележкой на фруктовом рынке, а тележка неожиданно отъехала на несколько футов. Мириам просто увидела меня. Она как раз выбирала фрукты, нюхала их, совсем как мама. Потом она подняла взгляд. Она смотрела прямо на меня, и ее рот начал медленно открываться. Но я так испугалась. Я просто развернулась и убежала. Не знаю, почему я так поступила. Я просто знала, что пока не могу с ней говорить. Теперь мне чуть ли не стыдно. Не знаю почему. Наверно, она подумала, что со мной невозможно иметь дело. Но в последнее время, когда я смотрела на нее, она казалась мне такой довольной своей жизнью, погруженной в свой собственный мир, что, может быть, я не должна мешать ей. Возможно, мама была права. Мне лучше думать, что она мертва. Но я не могу так думать. И не могу перестать преследовать ее. Завтра в школу. Больше я не смогу ходить за Мириам. И слишком дорого каждый день ездить в Верхний город по надземной железной дороге.

Первый день школы. Похоже, учительнице я понравилась. Она назначила меня старостой класса. Я помогала раздавать книги. Я открывала окна длинным шестом. Я вытирала доску. Учительница очень любит поэзию, и за чтение стихов нам ставят отдельные оценки. Я хочу попытаться выучить наизусть первую часть «Песни о Гайавате». По истории мы будем проходить американскую революцию, учительница даст каждому из нас задание изучить биографию одного из знаменитых патриотов Америки и написать о нем доклад. По арифметике проходим десятичные дроби и проценты. Итци все об этом знает. Он говорит, что поможет мне. Сегодня я заметила, что мама полнеет — по крайней мере, живот у нее растет. Я пытаюсь радоваться тому, что у мамы родится малыш, но у меня это плохо получается.

Настал праздник Рош-Хашана. Теперь я скучаю по Мириам больше, чем когда-либо. Вспоминаю, как в прошлом году мы ходили в синагогу и боролись с приступами смеха, глядя на то, как реб Симха краснеет и становится похожим на помидор. Теперь реб Симха мертв, а Мириам — замужняя дама из Верхнего города. Все меняется так быстро. Могла ли я тогда представить себе такое? У меня была мечта — писать по-английски. Пожалуйста, я пишу по-английски.

Сегодня вечером мама с папой поссорились. Мама считает, что папа слишком много времени проводит на репетициях. Она говорит, что с рождением малыша нам потребуется больше денег. Мама снова начинает говорить о том, как бы ей хотелось, чтобы папа работал у отца Итци.