Барч резко отвернулся: «Ты слишком просто смотришь на вещи. Ты хочешь им понравиться, для тебя это важно».

«Конечно. На добро отвечают добром».

«По-твоему, лектваны отвечают тебе добром? Может быть, Маркель как-нибудь заглянет к тебе вечерком, чтобы покалякать и выпить пива? — Барч раздраженно крякнул. — Держи карман шире! Они — лектваны, а мы — быдло».

«Не спеши, всему свое время, — возразил Дарран. — Мы все еще не понимаем друг друга, но времени у нас предостаточно. Лектваны не позволяют себе ничего лишнего — хотя, конечно, держатся отстраненно».

Яркие карие глаза Барча вспыхнули: «Пройдут несколько лет — и что тогда? На Земле мы неплохо справлялись сами, жизнь понемногу улучшалась. Мы развивались по-своему — доморощенным, естественным образом. Неужели ты не понимаешь, чтó с нами будет? Еще несколько лет такого знакомства, и для нас все будет кончено. Мы станем бесполезными для лектванов — они от нас избавятся — и дела на Земле пойдут гораздо хуже, чем раньше».

«Оптимистом тебя не назовешь! — Дарран подтолкнул контейнер ко входу служебного купола. — Но посмотри в лицо действительности. Лектваны прибыли. Мы не можем перевести часы назад и вернуться в прошлое. И зачем туда возвращаться? Нынешнее положение вещей нам во многом полезно и выгодно».

«И лектваны будут решать, чтó именно для нас полезно?»

Дарран покачал головой: «В лектванских школах земляне учатся всему, что хотят узнать».

«Но прежде всего они учатся говорить по-лектвански».

Дарран рассмеялся: «А чего бы ты хотел? Чтобы они преподавали по-английски?» Даррана такая перспектива исключительно позабавила: «Ты смотришь в бинокль с обратной стороны! Может быть, тебе следовало бы посетить их планету. Это помогло бы тебе изменить точку зрения».

«Если я когда-нибудь и отправлюсь на Лектву, то исключительно для того, чтобы узнать, как отвадить этих золоченых снобов от Земли!»

Маэркль-Элакзд — или «Маркель», как его звали на Земле — стоял в ожидании своей супруги Тшер и дочерей, Комейтк-Лелианр и Сиа-Спедз, глядя сквозь прозрачную стену южного салона на пустынные просторы внутренней Калифорнии. На нем не было плаща; вечерний солнечный свет придавал красноватый медный оттенок его золотистой коже.

У него за спиной послышался поспешный легкий топот: прибежала босая Сиа-Спедз в узорчатых штанишках с белыми помпонами на бедрах. Волосы девочки — тончайшие платиновые нити, полированные и навощенные — были разделены пробором посередине и на бегу разлетались игривыми всплесками над ушами. Приподнявшись на цыпочки, она прислонилась ладонями и лицом к хрустальной стене: «А где другие купола? Мы здесь одни?»

Маркель погладил ее по голове: «Нет, по всей Земле рассредоточены другие агентства».

«И они всегда на вершинах гор?»

«Да — таким образом обеспечивается уединение, скрывающее нас от назойливого любопытства». Он обернулся — подошли его жена и старшая дочь, обе в длинных белых платьях без украшений. Прическа Тшер напоминала глянцево-серебристую купальную шапочку. Ее старшая дочь, Комейтк-Лелианр, предпочитала высокий начес, колебавшийся над головой подобно языку серебряного пламени.

Подчиняясь незаметному сигналу Маркеля, из пола выросли две софы из самоадаптирующегося белого пеноматериала: «Полет обошелся без неприятностей?»

Комейтк-Лелианр поморщилась: «Все было хорошо, пока мы не погрузились в Большое Пылевое облако. Клау расставили сети, пришлось остановиться».

Маркель, присевший на софу, заметно встревожился: «И что же?»

«К звездолету прилепился катер, чтобы произвести обыск на борту».