– Лично я ничего подобного не ожидала, – добавила Шеннон. – Кто бы мог подумать, что новости разносятся так быстро.

Майлс Роджерс поднял одну из трех камер, висевших у него на шее, и скомандовал присутствующим:

– Всем повернуться в мою сторону, как только представители правительства поднимутся на борт.

Воздух гудел от радостного возбуждения. Дети размахивали американскими и перуанскими флажками Студенты, перевесившись через борт, выкрикивали приветствия родителям. Только капитан выглядел слегка озабоченным.

– Надеюсь, толпе не придет в голову штурмовать мой корабль, – пробормотал он.

– Спустите флаг и сдавайтесь на милость победителей, – посоветовал ему Джордино.

– Я же говорила, что мои студенты принадлежат к влиятельным фамилиям, – вновь вступила в разговор неугомонная Шеннон.

Не замеченный никем из собравшихся маленький человек в очках и с кожаным кейсом в руках протиснулся сквозь ряды оцепления и, прежде чем кто-то попытался его остановить, поднялся по трапу на борт. Приблизившись к Питту и Джордино, он широко улыбнулся.

– Надо полагать, благоразумие и скромность не входят в число ваших добродетелей? – осклабился он.

– Не следует оказывать чрезмерное давление на общественное мнение, – усмехнулся Питт – Рад вас снова видеть, Руди.

– Похоже, нам никуда не спрятаться от вас, – добавил Джордино.

Руди Ганн, заместитель директора НУМА, пожал руку капитану и был представлен Шеннон и Роджерсу.

– Разрешите мне поговорить с этими разбойниками до начала торжественной церемонии, – как бы для проформы произнес он, не обращаясь конкретно ни к кому из присутствующих.

Не дожидаясь ответа, он повернулся и направился в кают-компанию. Ганн хорошо знал расположение основных помещений корабля и не нуждался в чьих-либо указаниях.

Он опустился в кресло во главе длинного стола и извлек из кейса блокнот с записями. Питт и Джордино уселись по обе стороны от него.

Ганн и Джордино были невысоки, но на этом сходство между ними заканчивалось. Ганн был худощавым и по-юношески стройным. Джордино выглядел горой мускулов. И если Джордино был просто неглупым и ловким парнем, то Ганн был настоящим гением своего дела. В свое время он предпочел блестящей карьере в Академии ВМС США сравнительно скромную должность заместителя директора НУМА и ни разу не пожалел об этом. Он был близорук и не мог сделать ни шага без своих сильных очков, но при этом умудрялся не пропустить ни одного движения, совершавшегося в пределах двухсот ярдов вокруг него.

Питт первым прервал повисшее молчание.

– Кому пришло в голову отправить Джордино и меня к этому занюханному колодцу для извлечения из него тела, – напрямую спросил он.

– Запрос исходил от таможни США. Они попросили адмирала Сэндекера направить для этого дела его лучших людей.

– Включая вас?

– Разумеется, я мог бы отговориться, мотивируя свои отказ необходимостью личного присутствия в Вашингтоне, но после того как всплыло дело о пропавшем испанском галеоне, дальнейшие мои объяснения уже не имели смысла.

– Хайрем Йегер, – догадался Питт. – Мне следовало сообразить раньше. Вы же неразлучны, как сиамские близнецы.

– Короче, я плюнул на выполнение текущих проектов и подрядился на выполнение этой грязной работенки.

– Ты хочешь сказать, что Сэндекер не догадывается об истинной причине твоего присутствия здесь, – сообразил Питт.

– По крайней мере не в настоящее время.

– Старика не так легко долго водить за нос, – заметил Джордино.

– Совершенно верно, – согласился Питт.