Кэттилл научил своих спасительниц всему, что сам знал и умел. Он женился сразу на трех наиболее привлекательных женщинах и скоро стал отцом нескольких детей.

Его желание вновь увидеть берега Англии постепенно угасало. Оставив Англию холостяком, он не надеялся застать в живых престарелых родителей, а опасность предстать перед судом за потерю судна казалась вполне реальной.

Не имея сил продолжать бесконечное путешествие вниз по реке, Кэттилл решил навсегда остаться на берегах Амазонки. Когда португальская экспедиция достигла деревни, где он жил, он передал им дневник в надежде, что рано или поздно тот попадет в руки Фрэнсиса Дрейка.

Перечитав описание сокровищ, оставленных на борту “Консепсьон”, Перлмуттер вернулся к заключительным строкам дневника.

“Мои мысли постоянно возвращаются к кораблю, покинутому мною в сердце джунглей. Мне никогда уже не увидеть берегов Англии. Боюсь, что капитан Дрейк не простит мне брошенные сокровища и в особенности шкатулку из жадеита со странным предметом из разноцветных веревок, которую он хотел преподнести королеве Бесс. Я оставил ее на борту корабля. Отныне я навсегда останусь среди этих простых людей, которые выходили меня и стали моей семьей.

Написано собственной рукой Томаса Кэттилла, штурмана “Золотой лани” в день, дата которого мне неизвестна, в год 1594-й от Рождества Христова”.

Итак, штурман Фрэнсиса Дрейка действительно существовал и умер где-то на берегах Амазонки. Испанский галеон был на самом деле подхвачен гигантской волной и заброшен в джунгли на побережье Южной Америки. Шкатулка из жадеита, в которой хранилось кипу, реально существовала. Могли ли сохраниться остатки галеона среди тропических джунглей? История, насчитывающая четыре сотни лет, обретала вполне зримые очертания. Перлмуттер был доволен успехом предпринятого им расследования, но отдавал себе отчет в том, что сделан только первый шаг в поисках легендарных сокровищ.

Теперь следовало – и это обещало быть не менее трудным – по возможности сузить поле предполагаемых поисков.

Благодаря созданному им центру Йегер фактически мог получить любую необходимую ему информацию, где бы она ни хранилась. Причем весь процесс занимал считанные секунды. Вероятность правильного решения достигала шестидесяти процентов.

Йегер был так увлечен поисками новой информации, имеющей хоть какое-то отношение к судьбе “Консепсьон”, что не заметил, как адмирал Джеймс Сэндекер вошел в его святая святых и опустился в кресло, стоящее рядом.

Основатель и первый директор ПУМА был невысок ростом, но в остальном вполне отвечал традиционным представлениям о ковбое с Дальнего Запада. В свои пятьдесят восемь лет он ежедневно пробегал пять миль от дома до внушительного вида здания из стекла и бетона, где трудились две тысячи его сотрудников. Его шевелюра по-прежнему была огненно-рыжего цвета, хотя и с легкой сединой на висках, а подбородок украшала роскошная борода, словно скопированная с полотен Ван Дейка.

Несмотря на свою приверженность здоровому образу жизни, адмирал редко появлялся без огромной сигары во рту, изготовленной по его персональному заказу владельцем одной из табачных плантаций на Ямайке.

Под его руководством и благодаря стараниям его сотрудников НУМА первой в мире занялась изучением океанографии, которая очень скоро стала одной из наиболее популярных областей естествознания. Его постоянные обращения к Конгрессу за дополнительным финансированием, поддержанные двадцатью крупнейшими университетами и лабораториями, занимающимися морскими исследованиями, всегда имели успех. Это привело к тому, что за сравнительно короткое время был достигнут значительный прогресс в таких областях знания, как морская геология и поиски полезных ископаемых, морская биология, археология и климатология.