Помитинговав между самого себя еще десять минут, зэк в феске стал требовать на чистейшем английском турецкого консула, чтобы выразить ему свое «фэ» и озабоченность за нарушения прав человека в ихней стране.

Воодушевленный Поляков сперва тоже решил за что-то побороться, требовать российского консула, но затем благоразумно передумал и уже было засобирался отваливать смотреть телевизор, как демонстрант в феске безоговорочно унюхал в нем единомышленника и протянул какую-то петицию с одной-единственной подписью.

Почесав Илью Муромца на груди, Поляков поинтересовался: за какое такое правое дело ему предстоит бороться вместе с обладателем красной фески? Отложив плакат в сторону, зэк, сражающийся за права человека, поведал — его предки перебрались на эту землю сто лет назад. Но это не означает, что он позабыл за свои турецкие корни, хотя сам, кажется, армянин. А сейчас в Турции творится настоящий беспредел, потому нужно же чем-то заниматься, особенно когда ему еще чалиться тринадцать лет, телевизор надоел, а штанга и прочий спорт вовсе не для расшатанного в неволе здоровья.

В общем, десять лет назад правительство Турции учредило памятную медаль самому крупному налогоплательщику страны. Эту побрякушку из самого что ни на есть чистого золота вручал лично президент, а телевизор и прочие средства массовой информации захлебывались от восторга по такому поводу, делая налогоплательщику шаровую рекламу, за которую его конкуренты могут только мечтать.

Затем зэк Поляков узнал страшную тайну: своим невиданным экономическим процветанием последние три года кряду Турция обязана вовсе не русским челнокам, а мадам Манукян. Эта бизнесвуменша платит громадные налоги, но золотую медаль ей вручают втихаря, а пресса дружно набирает в рот босфорской воды и молчит, как дохлая рыба на стамбульском базаре. А почему?

Потому, что расистские турки опять устраивают геноцид армянскому народу и в упор не хотят публично отмечать заслуги мадам Матильды Манукян перед родиной, ставя ее в пример прочим налогоплательщикам. Так обижают и без ихних медалек известного человека, владеющего сетью самых крутых публичных домов Турции. Отпустила бы мадам своих телок в профсоюзный отпуск, так турки бы быстро узнали, как нарушать права, и завязали устраивать геноцид.

Зэк Поляков поставил свою корявую подпись под политическим документом в защиту прав мадам Матильды и раздул щеки, с понтом голубь мира из картинки Пикассо.

Поошивавшись по всем местам лишения свободы, от спортивной площадки во дворе до зэковской столовки, с меню которой рядом не канали многие заокеанские рестораны на пресловутой одной шестой, Поляков, вместо перевоспитываться, стал усиленно задумываться за очередное дело.

Он спокойно посиживал в удобном кресле, чифиря на глазах охраны, покуривал «Мальборо» и решал, какое бы преступление устроить в этой зоне, лишь бы судьи не смогли отмазаться от вынесения приговора за пожизненное заключение?

Зэк был готов даже загрызть кого-нибудь своими железными зубами, вызывающими у всех окружающих неподдельное уважение, и всерьез подумывал на этот счет по поводу серийного убийцы Мгамбги, но испугался, что его обвинят в расизме. Иди знай, на сколько такая статья тянет, может, за нее пожизненное не отломится?

Когда Поляков уже был готов принять самое золотое решение в своей жизни, в тюряге стало твориться что-то невероятное. Зэки крушили все вокруг себя, орали дурными голосами и бросались на стены. Поляков не сильно понимал, что происходит вокруг, но с детских лет усек, насколько опасно отрываться от коллектива.

Вся тюрьма приняла самое активное участие в беспорядках. Даже зэк в феске, отложив свой транспарант с переживаниями за судьбу несчастной мадам, трудолюбиво крушил кресла, несмотря на слабое здоровье.