– Я не жалею, что остался в бункере института, – продолжал Паунти. – Моего товарища убили на моих глазах. Я отсиживался там две недели, не понимая, что происходит. Я научился свежевать крыс, а еще там водились любопытные жирные гусеницы. Раньше их не было, гм… Бункер был напичкан оборудованием, золотое дно для химика, а мы ведь с вами – химики и понимаем друг друга… После я обнаружил скелеты и старые газеты. Я мог пойти в ближайшую деревню, я видел дымки от их труб за лесом. Но они убили Стивена… Вот комедия, я долго не понимал, отчего они не придут и не прикончат меня. В бункер можно было влезть через крышу института, охраны на вышках не было, электричества – тоже… Потом до меня дошло – они боятся. Видите ли, мистер Коваль, они считали территорию университета и весь научный городок обиталищем бесов или что-то вроде того. Мой Бог, они сожгли бы меня у первого дерева. До Лондона было рукой подать, но я не отважился идти по шпалам. Там по ночам раздавались такие звуки…

– Это нам знакомо, – сообщил Коваль.

– Я починил автобус, принадлежавший нашему отделу. Мой Бог, это оказалось чертовски непросто. Все провода и шланги рассыпались, но я справился. Тогда я стал догадываться, что прошло не десять, а все сто лет… Я поехал в Лондон на автобусе. По дороге меня несколько раз преследовали варвары, а потом остановил патруль. Вот комедия, я рыдал от счастья, когда со мной заговорили нормальным языком… Эти болваны отвели меня в Палату лордов, но там сидели еще большие болваны. Они никак не желали поверить, что я продрых сто тридцать лет в капсуле. Меня не стали жечь на костре, хотя кое-кто явно уже готовил соломку… но моими знаниями не пожелали воспользоваться. Я предлагал им вывезти оборудование и запустить производство. Мой Бог, что угодно – известь, кирпичи, кислоту делать… Я предлагал им даже наладить выпуск резины и авиационного топлива. Это ведь моя специальность – топливо… Они заявили примерно так: по воле Господа нашего вернулись благословенные века старой доброй Англии, а вашей чернокнижной науке нет здесь места. Мне прозрачно намекнули, что подвалы Тауэра свободны и всегда ждут таких придурков и самозванцев… Вот комедия, это говорили мне люди, которые уже в тридцати милях от столицы не контролировали территорию! Мистер Коваль, я едва не умер с голоду, я батрачил. Да, мне не стыдно признать, что я убирал дерьмо за коровами у какого-то грязного фермера, который не умел ни читать, ни писать. Мне было не стыдно, но страшно. По вечерам, сидя один в сарае, я чертил щепкой в грязи химические формулы, чтобы не потерять память!

– А потом вы услышали про нас! – весело ввернул адмирал.

– Мой Бог, я услышал… случайно, на ярмарке, от странствующих монахов. Бродили там кретины с кружками… Они бормотали, что в реке Клайд живет рыба, на которой можно выстроить город, а в рыбе живут люди, наверняка – страшные волшебники. Тогда я решил, что выход только один – пробираться на базу подводных лодок. Дело в том, что мой дядя служил на этой базе. Я сразу понял, о чем речь. Я понял, что цивилизация не погибла, что там меня примут и поймут. Я напросился с монахами и проделал огромный путь. Вот комедия, последние десять миль я шел один, история повторилась. Базу считали жилищем демонов. Меня привели к адмиралу, и он мне поверил…

– Что потом? В Лондон вы не возвращались? Так и плаваете?

– Ошибаетесь, – хихикнул Паунти. – Возвращался много раз. Мы вывезли оборудование и построили несколько заводиков, они нам потом очень пригодились. Мы договорились с адмиралом, что я буду главным связным с внешним миром. Я стал землевладельцем и даже фабрикантом, стал нанимать рабочих, починил машины, трактора… По сравнению с соседями, у меня образцовое хозяйство.