Он поднял глаза, выискивая подходящее небесное тело, однако погода хмурилась. Впрочем, под рукой был другой пример: волны, расходящиеся от корпуса, и отмели за Тилбери.

— Я не вижу солнца. А вы, полковник Барнс?

— Мы в Англии. Слухи о нём до меня доходили. Во Франции я как-то его видел. Сегодня — нет.

— А луну?

— Сейчас она полная и зашла за Вестминстер, когда мы грузились на Тауэрской пристани.

— Луна с другой стороны планеты, солнце за облаками. И всё же вода, которая нас несёт, подчиняется им обоим, не правда ли?

— Согласно надёжным источникам, отлив на сегодня не отменён. — Барнс взглянул на часы. — В Ширнессе он ожидается в семь утра.

— Сизигийный отлив?

— Исключительно низкий. Посмотрите сами, какое течение.

— Почему в отлив вода устремляется к морю?

— Под влиянием Солнца и Луны.

— Однако мы с вами их не видим. Вода не обладает зрением и волей, чтобы за ними следовать. Каким образом Солнце и Луна, столь далёкие, приказывают воде?

— Тяготение. — Полковник Барнс понизил голос, словно священник, произносящий имя Господне, и огляделся — не слышит ли их сэр Исаак Ньютон.

— Теперь все так говорят. В моём детстве не говорили. Мы бездумно повторяли за Аристотелем, что в природе воды тянуться за Луной. Теперь, благодаря нашему спутнику, мы говорим «тяготение». Нам кажется, что мы стали умнее. Так ли это? Поняли вы приливы и отливы, полковник Барнс, оттого, что сказали «тяготение»?

— Я и не утверждал, что понимаю.

— Весьма мудро.

— Довольно, что понимает он, — продолжал Барнс, глядя вниз, как будто мог видеть сквозь палубу.

— Понимает ли?

— Так вы все утверждаете.

— Мы — то есть Королевское общество?

Барнс кивнул. Он смотрел на Даниеля с некоторой тревогой. Даниель молчал, мучая его неопределённостью, так что Барнс наконец не выдержал:

— Сэр Исаак работает над третьим томом, в котором разрешит все вопросы, связанные с Луной. Объединит всё.

— Сэр Исаак выводит уравнения, которые согласовывались бы с наблюдениями Флемстида.

— Таким образом, вопрос будет решён окончательно; и если теория предсказывает орбиту Луны, то она применима и к плесканиям морской воды.

— Но разве описать значит объяснить?

— По мне так это неплохой первый шаг.

— Да. И его сделал сэр Исаак. Вопрос, кто сделает второй.

— Он или Лейбниц?

— Да.

— Лейбниц ведь не занимался тяготением?

— Вам кажется, что сэру Исааку, сделавшему первый шаг, легче сделать второй?

— Да.

— Мысль естественная, — признал Даниель. — Впрочем, иногда тот, кто вышел раньше, забредает в тупик и остаётся позади.

— Как может быть тупиком теория, которая безукоризненно всё описывает?

— Вы сами слышали недавно, как сэр Исаак выказал опасения насчёт Лейбница.

— Потому что Лейбниц близок к Софии! Не потому, что он более великий учёный!

— Простите, мистер Барнс, но я Исаака знаю со студенческой скамьи. Поверьте мне, он не оцеживает комаров. Если он так тщательно готовится к битве, значит, ему предстоит схватка с титаном.