Алиса зевнула. Она не любила, когда торгуются.

Впрочем, продолжался торг относительно недолго. Стороны быстро сошлись на тридцатке. Всё это время Пьеро сидел молча и таращился непонятно куда.

— Ну хорошо, — наконец, сказало существо, закончив с торгом. — Так что же? — обратился он к Пьеро. — Смотри: вот он я! Назови меня!

Пьеро как бы очнулся, вперился очами в пришлеца и закорячил необычайно сложные щщи. Потом на лице его отобразилось нечто вроде понимания.

— Ты, — сказал он с совершенной уверенностью, — крокозитро́п. Ударение на последнее «о».

— Ч-чего? — не понял Розан Васильевич.

— Крокозитроп, — любезно повторил Пьеро. — Обыкновенный, средней пушистости.

— Э-э… — существо собралось с мыслями. — А почему это я крокозитроп?

— Да кем же ты ещё можешь быть-то? — неожиданно рассердился Пьеро. — Медузой, что-ли? Оленем? Пяденицей? Или сороконожкой какой-нибудь cраной? Да ты подумай умом своим, ну какая из тебя сороконожка? На себя посмотри хотя бы! Какие у тебя варианты есть вообще?!

Такой незамысловатый аргумент произвёл на Розу Васильевича определённое впечатление. Трубчатые хоботы его задумчиво повисли на плечах.

— Допустим, — сказал он, наконец. — Я, собственно, не против. Крокозитроп так крокозитроп. Я без предрассудков. У меня в отделе плюхотракливица работала, ну и нормально. Проблем не возникало с ней… Может, даже поощрение какое выйдет за крокозитропство… Справочку выпишите? А то сами понимаете…

— Да не вопрос, — сказал Арлекин. — Напси, сходи за бумагой. И ручку принеси.

Пёсик с крайне недовольным видом поднялся и тяжело потрусил к палатке.

Через десять минут Розан Васильевич стал обладателем документа, который удостоверял, что в результате проведения паранормальной экспертизы в присутствии двух свидетелей он диагностирован как крокозитроп обыкновенный. Все присутствующие, кроме Алисы, заверили документ подписями и отпечатками ауры.

Розан Васильевич легко отдал деньги и тут же попрощался: по его словам, он ещё имел шансы оформить и подать документы до обеда.

— Ну так чего? — спросил Арлекин, подкидывая на ладони мешочек с золотом. — У нас есть на что. Едем в город или тут сядем?

— Смотря сейчас где Карабас, — рассудительно сказал Напси.

— Укатил с Евой, — сообщил Арлекин. — Вроде бы до вечера. Так что можно немножко расслабиться.

— Оттянуться, — уточнил пёсик. — Чуточку оттянуться… Пьеро, а как ты определил, что это чучело — крокозитроп?

— Элементарно, Напси. Самое обыкновенное трансцендентальное созерцание, — заявил маленький шахид. — Просто смотришь на предмет и прозреваешь его экзистенцию. Делов-то.

— А слово «крокозитроп» ты тоже сам придумал? — не отставал Напси.

— Что значит придумал? Я прочёл его в анналах судеб, — ответил Пьеро тем же тоном.

— Насчёт анала — это мы пожалуйста, — оживился Арлекин.

— Твой примитивный редукционизм онтологически нищ и методологически контрпродуктивен, — выговорил Пьеро на одном дыхании, после чего потянулся и прикрыл глаза. — И вообще, я сегодня совершил слишком многое. Я творчески опустошён. Мне необходима смена ментального фона. Пожалуй, лёгкое, едва ощутимое опьянение было бы уместно.

— Может, водочки возьмём? — предложил Напси.