|
Сумрак только усугублял беспокойство девушки. На этот раз она зашла слишком далеко. Если до сих пор королеве нравились живые светские хроники, описываемые ее умелой рукой, то последний памфлет относительно Оуэна Перрота, лорда Кэроу, стал ее закатом. Энни следовало понимать, что не все Елизавета могла спустить ей с рук, были и запретные темы. Она сидела у окна, подтянув к груди колени, и дрожала всем телом. Теперь ее не допускали к королеве, и ей ничего не оставалось, кроме как сидеть и ждать наказания. Энни давным-давно следовало покинуть двор, но вопреки себе самой она все более втягивалась в придворную жизнь. Со смутной радостью вкушала она плоды власти Елизаветы, купалась в интриге и удовлетворенно наблюдала за тем, как Елизавета властвовала.
Благодаря усилиям Андрэ и ее собственному уму она вошла в избранный круг приближенных королевы. Наивная, она решила испытать королевскую благосклонность… и проиграла уэльсцу со смазливым лицом и бойким языком. Случившееся еще больше усугубляло чувство пустоты, возникшее у нее после получения известий о гибели Эвана. Их единственная ночь, проведенная вместе, казалась волшебным сном, игрой воображения, не имевшей места в действительности. Чувство несбывшихся мечтаний так сильно терзало ее, что она уже начала понимать, почему Елизавета с такой строгостью хранила королевскую независимость. Она была обвенчана со своим делом, своим народом и его будущим. В отличие от страсти, благородные устремления ее величества были долговечны. Они не могли умереть или изменить ей. Разве мог мужчина предложить ей больше? Энни провела пальцем по оконному стеклу вслед за скатившейся дождевой каплей. Возможно, в этом была разгадка. Ограничиться тем, что просто живешь. Стать пустым сосудом. Посвятить себя служению другим, не думая о собственном благе. Вероятно, она была в большей степени племянницей Елизаветы, чем представляла себе раньше. Вдруг дверь в ее комнату распахнулась. Огонь в настенных светильниках от внезапного притока воздуха задрожал. Энни встала, расправляя панбархат платья. В комнату вошли двое высоких мужчин. С длинных плащей и широкополых шляп стекала вода. Высокие сапоги оставляли на каменных плитах пола куски грязи. – Андрэ! – воскликнула Энни. По быстрым шагам она узнала одного из вошедших. Раскинув руки, она бросилась ему навстречу. – Слава Богу. Вы приехали. И так быстро! Я думала, вы будете ждать, пока пройдут дожди. – Я бы ему не позволил. При звуке этого глубокого голоса, раздавшегося из-за спины Андрэ, Энни замерла на месте. От избытка нахлынувших эмоций она едва могла дышать. Девушка испытывала целую гамму чувств: удивление, радость, страх, гнев, чувство вины… и многолетнюю глубокую привязанность. – Родриго! – голос ее не слушался. Тот сбросил шляпу и плащ. Он просто стоял перед ней и пожирал ее глазами, стараясь не пропустить ни единой детали. Она делала то же самое. Он был все таким же высоким и худым. Волосы блестящей гривой падали на плечи. Виски слегка посеребрила седина. Его тонкое, отчаянно красивое лицо выражало осторожное изумление. – Энни! – он протянул к ней руки. – Господи, ты только посмотри на себя, какая ты взрослая и какая красивая! Растерявшаяся сначала, она сделала шаг вперед и тут же, смеясь и плача одновременно, упала в его объятия. Андрэ кашлянул. – У меня есть одно дело, – он сердито посмотрел на Энни. – Моли Бога, чтобы я смог убедить королеву простить тебя. Я вернусь через час. На протяжении часа Родриго и Энни говорили о разделявших их годах. Неожиданная встреча вызвала у обоих чувство неловкости. Она сбежала с пиратами, чтобы избежать брака с ним, и все эти годы этот обман терзал его сердце. – Как Валерия? – спросила Энни. |
