На его лице играла очаровательная полуулыбка, но слова обеспокоили Энни. Она не может позволить ему так плохо думать о себе, если хочет убедить его согласиться с ее планом.

– Вы не правы, Родриго. До сих пор вы прекрасно обо мне заботились. Я уверена, что если бы не вы, со мной уже обязательно случилось бы что-нибудь ужасное. Вы не дали поджечь мне здание Святой Инквизиции в Санто-Доминго!

У него вырвался вздох облегчения, и он расслабился.

– Я рад, что ты снова рассуждаешь здраво. Ты будешь счастлива здесь. Хосе, отец моей матери, был большим ученым, она очень образованная женщина и сможет дать тебе хорошее воспитание, а когда придет время, ты станешь женой какого-нибудь богатого джентльмена.

Эта унылая и бесцветная картина будущей жизни вызвала у Энни отвращение. Описанная им перспектива лишь укрепила ее решимость.

– Родриго, я не останусь здесь. Я не осталась бы, даже если бы мне не грозила реальная опасность быть обнаруженной агентами Инквизиции.

Родриго нетерпеливо перебил девушку:

– Энни, боюсь, у тебя нет выбора.

– Есть, – она крепко сжала перила железной ограды и гневно посмотрела на него. – Мир жесток к женщинам, но я не стану его жертвой и не позволю распоряжаться собой ни вам, ни любому другому мужчине.

Он нахмурился:

– Боже, когда ты так говоришь, я действительно могу поверить, что ты племянница своей тетушки. Говорят, она настоящая волчица.

При упоминании о ее таинственной связи с монархом, правящим страной, лежащей в тысячах миль отсюда, у Энни по спине побежали мурашки.

– Выслушайте меня, Родриго. У меня есть план, но для его осуществления мне нужна ваша помощь.

Лицо его приняло скептическое выражение – одна бровь выгнулась дугой, а на губах заиграло подобие улыбки.

– Какая же?

– Я хочу жить с вами, пока не стану достаточно взрослой, чтобы самой заботиться о себе. Я хочу быть с вами и днем и ночью, следовать за вами неотступно.

На ближайшем факеле вспыхнула капля смолы. Его большие сильные руки с такой силой сжали перила, что побелели костяшки пальцев. Она по его глазам видела, что сердце его ушло в пятки.

– Это глупо. Надеюсь, ты не ждешь от меня, чтобы я стал твоей дуэньей. Я человек… трудный. Я люблю выпить, покутить, волочиться за шлюхами. Люблю выть на луну с палубы корабля.

– Мне это подходит. Я не прошу вас изменять свои привычки ради меня.

Родриго принялся ходить взад-вперед, как запертый в клетке камышовый кот.

– А тебе и не нужно просить, потому что ты не будешь жить со мной.

Энни стояла не шелохнувшись, пытаясь подавить слезы обиды. Ей стоило большого труда справиться с собой и заговорить вновь.

– Мой отец был вашим лучшим другом, Родриго. Что бы он подумал, если бы узнал, что вы бросаете меня здесь на жалкое существование?

Родриго замер на месте, как будто ему в спину воткнули кинжал.

– А что бы он подумал, если бы узнал, что ты используешь его имя, как орудие шантажа против меня?

Она поднесла руку к горлу, желая как-то заглушить резкую боль и горечь.

– Вы ненавидите меня, Родриго? Вы что, терпите меня только из-за моего отца? – душившие ее слезы мешали Энни говорить. – Вы терпели меня только из-за отца?

– Черт возьми, ты прекрасно знаешь, что нет.

Родриго резким движением поднял руку, и Энни зажмурилась, ожидая удара, но он просто погладил ее по щеке, однако почему-то это нежное прикосновение показалось больнее, чем пощечина.