– Мне это не нравится, – пробормотал Эван. – Вероятно, порт Фэзан – не такое уж надежное убежище, как мы думали.

– Не будь таким пессимистом. Эти доспехи – настоящий подарок, в них ты легко сойдешь за испанца.

– Ты хочешь, чтобы я надел эти вещи на себя? – фыркнул Эван. – Истинный уэльсец никогда не наденет стальные доспехи, вареная кожа служит достаточной защитой. Я стану похожим на горнило в кузне.

Поток цветистых уэльских ругательств пронесся над джунглями. Эван по пояс в воде, держа высоко над головой связанные узлом вещи, переходил на другой берег.

С самого начала похода в Номбре-де-Диос несчастья преследовали его по пятам. Плот, сделанный из местной породы дерева и оборудованный пологом от солнца и парусом, затонул в десяти милях от порта Фэзан. Эвану едва хватило сил, чтобы добраться до мелководья, когда неповоротливая, грубо сколоченная штуковина нырнула в воду. Пористые бревна, пропитавшиеся водой, стали тяжелыми, как стальные прутья. Не успел он выбраться на топкий берег, как мимо него в воду скользнула длинная черная змея. «Боже милостивыи», – пробормотал он, бросаясь прочь от водоема и развязывая узел. Внезапно ноги ему показались такими уязвимыми, что отчаянно захотелось сунуть их в сапоги. На берегу, натягивая их, Эван вспомнил городского сапожника, который сшил эту пару специально по его заказу. Гриффит, сапожник из Кэроу, предлагал кожевнику за самую хорошую кожу свою лучшую свиноматку. Когда тот узнал, что сапоги предназначались для Эвана Кэроу, он дал кожу бесплатно. Чуть ниже колена Эван отвернул манжеты ботфортов. Этот сапожник тоже верил в Эвана, как и остальные бедняки в городе. Полуголодным, задыхающимся от непомерно высоких налогов, установленных их хозяином, лордом Оуэном Перротом, людям нужна была вера в будущее, они верили, что Эван сумеет им помочь.

Их вера была одновременно и благословением, и проклятием. Благословением, потому что их щедрость открыла двери для Эвана, а проклятием, потому что теперь добиться успеха для него было делом чести.

Эван устало поднялся на ноги. Мешок, в котором лежали доспехи, провизия, испанские деньги и оружие, казался слишком тяжелым. Подумав, Эван решил надеть нагрудник и шлем, чтобы облегчить поклажу. Он неловко застегнул доспехи. Забрало шлема мешало нормально видеть, сужая обзор. И как это испанцы умудряются сражаться в них? Все же они сражаются, и у них создана одна из самых смертоносных военных машин в мире.

Эван посмотрел на солнце, медленно садившееся за верхушки деревьев. Оставляя его по левую сторону, он направился на север. По их подсчетам, ему предстоит пройти по джунглям около тридцати миль, прежде чем он доберется до Номбре-де-Диоса.

По мере того как он удалялся от берега, джунгли становились все более непроходимыми. Вскоре Эвану пришлось достать меч и, пользуясь им как мачете, прорубать дорогу в зарослях.

Под доспехами с него ручьями тек пот. Теперь он начал понимать, почему туземцы Нового Света с презрением относятся к одежде. Его уэльские предки тоже уходили в бой полунагими. Зимой они иногда намазывали тела жиром, чтобы защититься от холода. Но Эван, в отличие от предков, редко ходил без рубашки. Он всеми силами старался скрыть один знак, который получил, кроме прекрасного образования вместе с Оуэном Перротом, в замке Кэроу.

Размышляя о прошлом, Эван слышал лишь собственное дыхание, приглушенный звук своих шагов и шум листвы. Когда сбоку мелькнула черная тень, он настолько испугался, что даже вскрикнул.

Эван поднял меч, но кто-то прыгнул на него сзади и повалил на землю.

Пантера? Он ни разу не видел ни одной, но по рассказам моряков знал, что они черные, сильные и беспощадные.

Сквозь прорезь забрала Эван разглядел напавшего на него.