– Сожалею, что мне пришлось вас расстроить, Уайт, – продолжал Буллен.

– Но вам нужно было знать. Теперь скажите, пожалуйста, от восьми до восьми тридцати сколько пассажиров завтракало в каютах?

– Не знаю, сэр. Я не уверен, – он горестно покачал головой, затем усилием воли стряхнул с себя наваждение и сказал уже спокойно: – Простите, сэр. Я припоминаю. Мистер Сердан со своими сиделками, конечно. Семья Эрнандесов. Мисс Харкурт. Мистер и миссис Пайпер.

– Что и говорил мистер Картер, – пробормотал Макилрой.

– Ясно, – Буллен кивнул. – Теперь, Уайт, будьте внимательны. В течение этого времени кто‑нибудь из них покидал свои каюты?

– Нет, сэр. Определенно, нет. Во всяком случае на моей палубе. Эрнандесы живут на палубе "Б". Но остальные из кают не выходили, только стюарды с подносами. Могу поклясться, сэр. Из моей, вернее мистера Бенсона, будки видны все двери в коридоре.

– Действительно, – согласился Буллен. Он спросил, кто был старшим из стюардов на палубе "Б", поговорил с ним по телефону и повесил трубку. ‑Хорошо, Уайт, можете идти. Приглядывайтесь, прислушивайтесь и немедленно докладывайте мне, если заметите что‑нибудь необычное. И никому ничего не рассказывайте. – Уайт поднялся и вышел. Он явно был рад уйти.

– Вот, значит, как обстоят дела, – угрюмо подытожил Буллен. – Все, я имею в виду всех пассажиров, вне подозрения. Начинаю подумывать, что в конце концов вы, может быть, и правы, мистер Вильсон, – он иронически посмотрел на меня. – А вы как думаете теперь, мистер Картер?

Я поглядел на него, потом на Вильсона и сказал:

– Похоже, что только в версии Вильсона кое‑как сходятся концы с концами. То, что он говорит, логично, вполне правдоподобно и соответствует фактам. Чересчур логично, чересчур правдоподобно. Я в это не верю.

– Почему? – возмутился Буллен. – Вы что, не можете поверить, что кто‑то из экипажа «Кампари» мог быть подкуплен? Или потому, что это опровергает все ваши собственные любимые теории?

– Не могу я сейчас сказать, почему да или почему нет, сэр. Это просто интуиция, я так чувствую.

Капитан Буллен хмыкнул, притом не очень‑то обнадеживающе, но неожиданно помощь пришла со стороны старшего механика.

– Согласен с мистером Картером. Нам противостоят очень умные люди, если это вообще люди, – он помолчал и спросил вдруг: – Деньги за проезд отца и сына Каррерасов уже заплачены?

– Какое, к черту, это имеет ко всему остальному отношение? – поинтересовался Буллен.

– Заплачены деньги? – повторил Макилрой, глядя на Каммингса.

– Заплачены, – тихо ответил тот. Он никак не мог прийти в себя от потрясения, вызванного смертью своего друга Бенсона.

– В какой валюте?

– Чеком Нью‑Йоркского банка.

– Так‑так, долларами значит. Вот это, капитан Буллен, уже интересно. Заплачено долларами. А в мае прошлого года наши приятели из хунты запретили своим гражданам иметь на руках любую иностранную валюту. Любопытно, откуда они взяли эти деньги? И почему им было разрешено платить ими? Вместо того, чтобы деньги отобрать, а сынка с папашей отправить в лагерь?

– Что вы предлагаете, стармех?

– Ничего, – признался Макилрой. – В этом вся закавыка. Я совершенно не вижу, как этот факт можно связать с остальными. Просто считаю, что он весьма любопытен, а в нынешних обстоятельствах все любопытное заслуживает расследования, – некоторое время он сидел молча, затем, как бы вслух размышляя, заявил: – Надеюсь, вы знаете, что Америка уступила хунте в качестве подарка два списанных фрегата и эсминец? Военно‑морская мощь сей державы разом удвоилась.