Он отправился в комнату отдыха для персонала на первом этаже, включил наушники, выключил свет и улёгся на одну из коек. Он надеялся, что тут же уснёт, однако…

Однако его положение лёжа на боку, в полузародышевой позе, вызвало у него мысли о…

…о том, как он вот так же лежит рядом с мужчиной, отвернувшись от него, делая вид, что его тут нет, и…

И это был Тони Фалькони, муж Дженис. Она лежит так каждый вечер, пытаясь его игнорировать, надеясь, что он не станет её трогать, не станет инициатором девяностосекундной возни, которая являлась воплощением его идеи о сексе, после которой она так и останется неудовлетворённой.

Чёрт, чёрт, чёрт. Он не хочет ничего этого знать. Он понятия не имеет, что за чертовщина происходит, но…

Но всему этому должно быть разумное объяснение.

Он так устал — операция над президентом вымотала его.

Наушники делали своё дело — устраняли фоновые шумы больницы. Но на фоновый шум воспоминаний Дженис Фалькони они не оказывали влияния, и, похоже, ничто не способно было его прекратить.

Сьюзан Доусон пришлось присесть. Она знала Гордона Данбери много лет. В армии он служил снайпером в Афганистане и по возвращении в Штаты решил попытать счастья в Секретной Службе. Это означало прохождение десятинедельного курса подготовки по программе уголовного следователя в федеральном полицейском тренировочном центре в Глинко, штат Джорджия, а потом семнадцатинедельных курсов специальных агентов в центре Джеймса Дж. Роули неподалёку от Вашингтона.

Сьюзан познакомилась с Данбери в «Роули»; полевой агент каждые два месяца проводит там две недели, совершенствуя навыки. Он показался ей довольно приятным парнем, правда, совсем не пил. Он выглядел здоровяком, и у него было красивое лицо. Именно что было, подумала она; он упал в лифтовую шахту лицом вниз, и поэтому понадобилось так много времени, чтобы его опознать.

Она взглянула на агента Михелиса; он тоже знал Данбери. Он медленно качал головой из стороны в сторону, словно не в силах поверить новостям.

Президент Джеррисон лежал на спине; от капельниц к его руке тянулись трубки, узкие кислородные трубочки уходили в нос.

— Данбери, — сказал Джеррисон. — Не думаю, что знаком с ним.

— Вы обычно с ним не пересекались, сэр, — сказала Сьюзан. — Он был одним из снайперов, дежуривших на крыше Белого Дома.

— Бомба, — сказал Джеррисон.

Сьюзан кивнула.

— Да, весьма вероятно, что он её и заложил. У него был доступ к крыше Белого Дома — хотя как он протащил туда через все кордоны большой металлический предмет, я не знаю. — Она снова прислушалась к наушнику, затем сказала: — В общем, они посылают группу следователей к нему домой; посмотрим, что там найдётся.

На какое‑то время воцарилась тишина, потом агент Михелис сказал:

— Это безумие.

Сьюзан посчитала, что он говорит о Данбери.

— Да. Думаешь, что знаешь человека…

— Я не об этом, — прервал её Михелис, — хотя это тоже безумие. Я про всю эту кутерьму с памятью.

— У тебя появились какие‑то внешние воспоминания? — спросила Сьюзан.

— У меня? Нет.

— Воспоминания профессора Сингха приходят ко мне раз от раза всё легче и легче, — сказала Сьюзан. — Его телефон, предыдущие места работы. Я даже думаю, что если задумаюсь об этом достаточно глубоко, то смогу немного говорить по‑пенджабски — не говоря уж про плохой канадский французский.