Мы находимся в полёте в течение двух лет; минула почти четверть запланированного на путь до Эты Цефея VI времени. В таком путешествии, как наше — с постоянным ускорением, отметка четверти пути — чрезвычайно важная веха: это последний момент, когда разворот и возвращение домой займёт меньше времени, чем продолжение экспедиции.

Те из вас, кто изучал физику, понимают это сами. Однако многие из нас не являются учёными, так что просим прощения за краткое объяснение.

«Арго» в течение двух лет летит с постоянным ускорением 0,92 земного ускорения свободного падения. За это время мы оказались в 1,08 светового года от Земли. Если мы решим вернуться на Землю сегодня, то у нас уйдёт ещё два года на то, чтобы погасить свою скорость и остановиться. И за эти два года мы успеем пройти ещё 1,08 светового года. После того, как мы остановились, возвращение домой будет состоять в повторении того, что мы уже сделали: мы должны будем ускоряться по направлению к Земле в течение двух лет, пока не пройдём половину разделяющего нас расстояния, после чего станем тормозиться до тех пор, пока не окажемся вблизи Земли.

Это означает, что прямо сейчас нам потребуется меньше времени на то, чтобы прервать экспедицию и вернуться на Землю, чем на то, чтобы продолжить её и добраться‑таки до Колхиды. Но каждый день, в течение которого мы продолжаем удаляться от Земли, означает три дополнительных дня на возвращение. К завтрашнему дню, 9 октября, возможность повернуть и добраться до Земли быстрее, чем мы добрались бы до Колхиды, исчезнет.

Вы можете подумать, что оба варианта примерно равноценны: неважно, продолжим ли мы свой путь к Колхиде, или повернём обратно к Земле, всё равно пройдёт шесть лет, прежде чем мы достигнем планеты и сможем покинуть корабль. Однако здесь нужно учесть ещё один фактор. Если мы продолжим полёт, как запланировано, с ускорением 0,92 земного тяготения, то на половине пути к Эте Цефея мы достигнем скорости в девяносто девять процентов скорости света. Релятивистские эффекты станут весьма значительными. К тому времени, как мы, проведя на Колхиде пять лет, вернёмся на Землю, мы будем на двадцать один год старше, Земля же постареет на 104 года. Все, кого вы знали, уже будут мертвы.

Но есть лучший путь. Пока мы разогнались лишь до девяносто четырёх процентов скорости света. За те 2,03 года, что мы в пути, на Земле прошло лишь 3,56 лет. Если мы начнём тормозиться прямо сейчас и, остановившись, повернём назад и полетим домой, мы не приблизимся к скорости света ближе, чем сейчас. Таким образом эффект замедления времени будет минимальным. Ко времени нашего возвращения на борту «Арго» пройдёт 8,1 лет, в то время как на Земле — 14,2. Пустяковая разница.

Вместо того, чтобы вернуться на планету, населённую незнакомцами, мы застанем в живых большинство наших родственников. Те из нас, у кого на Земле остались браться и сёстры, смогут снова их обнять.

Те из нас, что оставили на Земле детей или племянников и племянниц, смогут снова стать частью их жизни. И наши друзья станут чем‑то большим, чем тёплые воспоминания: мы сможем снова увидеть их и смеяться вместе с ними.

Если мы повернём сейчас, то вернёмся в знакомый нам мир, в дом, который мы каждый день видим в своих снах. Разумеется, это гораздо лучше, чем вернуться в мир, постаревший на столетие. Наша единственная надежда на нормальную жизнь по возвращении — это вернуться настолько быстро, насколько возможно, и это означает отправиться назад прямо сейчас.

Кое‑кто утверждает, что наш долг перед Объединёнными Нациями — завершить эту экспедицию. В конце концов, они вложили значительные средства, ресурсы и время в проект «Арго». И это действительно так. Однако помните, что на протяжении всей истории полётов в космос первым выполнялся простой испытательный полёт, а не полномасштабная экспедиция. «Аполлон‑8», первый пилотируемый корабль, отправленный к Луне, не опускался на неё; «Энтерпрайз», первый многоразовый корабль программы «Спейс‑Шаттл», вообще не отправлялся в космос; первая экспедиция на Венеру, «Афина‑1», была простым орбитальным облётом планеты.